Жара в Архангельске-1

— Извините… А когда кассы будут работать? — спросила она.

— Кассы с шести утра.

— Мне бы в Архангельск попасть, — сбивчиво объясняла Олива, — Я с поезда Москва-Воркута…

— Ну заходи, — сказал стрелочник.

Через пятнадцать минут Олива уже сидела за столом и пила чай с зефиром.

— Ты сама-то откуда будешь? — спросил он её.

— Я из Москвы.

— Из Москвы? — удивлённо переспросил стрелочник, — А сюда-то тебя каким ветром занесло?

— Я к своему парню еду в Архангельск на Новый год, — не без гордости произнесла Олива, — Вот, друзьям подарки везу.

— Подарки… — стрелочник аж присвистнул. Многое доводилось видеть ему в своей жизни, но такого… Девчонка, пигалица, от горшка два вершка — поди-ка и двадцати лет нету, а уж вон куда её занесло. И не скажешь, что какая-нибудь бродяга — бродяг он видел и моложе — одета прилично, дублёнка на ней, сапожки. И вот те здрасьте — из Москвы в Архангельск на перекладных! К парню! Это ещё удивительно, как её в пути-то да на станции не прихлопнули…

— А родители-то твои знают, куда ты намылилась в такую даль, да ещё одна? Подумать только — через Воркуту поехала! Ты, я вижу, отчаянная. Любишь приключения искать на свою голову.

— Ну а что делать — билетов не было в Архангельск. А мне дозарезу туда попасть надо!

— Дозарезу… Был бы я твоим отцом, я б тебя высек за эти путешествия! А парень-то твой, к кому ты едешь, куда смотрел?

— А он не знает, что я через Воркуту поехала.

— Гм… ну ладно, так и быть, что-нибудь придумаем. Щас рабочий поезд до Исакогорки поедет. Оттуда до Архангельска полчаса на такси. Так что поезжай на нём, если так уж дозарезу надо, а всё ж лучше бы ты не глупила и поехала обратно домой к родителям.

…Рабочий состав полз по тундре медленно, как улитка. Олива, кругом обложенная своими тюками да свёртками, дремала на жёсткой скамье. Лис так и не ответил на её смску. Что ж это они там, не ждут меня что ли совсем, думала Олива. Настроение у неё уже было ниже плинтуса. Мало того, что она в Новый год, вместо того чтобы сидеть дома с мамой около ёлки и смотреть телевизор, тащится чёрти куда, мало того, что пересрала в дороге так, что за сутки похудела, наверное, килограммов на пять, так ещё и выясняется, что напрасно она едет, и её никто там не ждёт. Олива уже подумывала о том, что, наверное, прав был стрелочник, и не лучше ли действительно бросить всё к чёртовой матери и завернуть назад оглобли…

Тинькнул телефон. Олива встрепенулась: ага, ответили! Но смска была от Насти.

«Куда тебя уже занесло, чудовище ты пещерное?»

Олива усмехнулась. Она уже давно привыкла к выходкам подруги. Настя никогда не скупилась Оливе на «комплименты»: величала её то «чудовище пещерное», то «голова садовая». Ну, Олива ей, в принципе, тоже отвечала взаимностью.

«Да так, голова дубовая, по тундре на собаках еду».

«Чучело, как доберёшься до первого огонька, напиши!»

Ага, волнуется всё-таки, удовлетворённо подумала Олива. Несмотря на то, что до «первого огонька» оставалось чуть меньше суток, смска Насти её даже как-то успокоила. «И с чего это я, в самом деле, решила, что они меня не ждут? Чёрт знает из-за чего пересрала, ведь не может же статься, что еду я напрасно! — подумала она, — Так что не ссы, оливка, всё будет заебись!»

Успокоенная этими мыслями, Олива положила под голову рюкзак и, убаюканная стуком колёс, крепко заснула.

Гл. 23. Опасное путешествие

— Гоп-стоп,
Сэмен, засунь ей под ребро,
Гоп-стоп,
Смотри не обломай «перо»
Об это каменное сердце
Суки подколодной…

Олива вздрогнула и резко открыла глаза. Неподалёку сидело пятеро в телогрейках и пили бормотуху. Один лабал на гитаре, остальные рубились в карты и пьяно орали песню на весь вагон:

— Гоп-стоп,
Мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп,
Ты много на себя взяла.
Теперь расплачиваться поздно,
Посмотри на звёзды,
Посмотри на это небо
Взглядом, бля, тверёзым,
Посмотри на это море —
Видишь это всё в последний раз.

— Эээ, блядь, он смухлевал! Я так не играю!

— Да не ори, Серёжа, выпей лучше…

— Нее, я так не играю!

— О, гляньте-ка, какая дамочка с нами едет! Э, фьюйть! Гёрл!

— Э, чур я первый!

— На кон ставим?

— А то!

— Да холодно щас ёблей-то заниматься! Хуи себе отморозите…

— Эй! Фьюйть! Куда побежала-то?

— Чувиииха!

Олива, не помня себя от страха, схватив свои узелки, прошмыгнула в другой вагон. Забилась в тёмный, неосвещённый угол. «Может, тут не найдут… — со страхом думала она, — Господи, спаси… избави».

Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Олива сидела, скорчившись, в углу, стремаясь каждого шороха, со страхом ожидала, что вот-вот её тут найдут. А если найдут, то всё, шабаш — край волчий, дорога стрёмная, вступиться некому. Изнасилуют, обворуют, убьют, выкинут где-нибудь — никто и костей не найдёт…