Жара в Архангельске-1

Прошло пять минут. Семь минут. Десять минут.

Даниил не пришёл.

А фигура в чёрной дутой куртке и шапке, натянутой на глаза, по-прежнему стояла как столб. У Оливы на секунду шевельнулось какое-то смутное подозрение. Она окинула быстрым взглядом фигуру парня, но тут же отвела глаза. Через секунду опять посмотрела на него и вдруг решительно направилась к нему.

— Извините, время не подскажете? — спросила она у незнакомца.

Тот вдруг подозрительно заулыбался:

— Нет, девушка. Не подскажу.

Олива пристально посмотрела на лицо парня, наполовину скрытое шапкой-пидаркой. Он, продолжая улыбаться, снял шапку, обнажив растрёпанные вихры русых волос.

— Даниил! — ахнула Олива, — А я тебя и не узнала. Богатым будешь.

— Зато я тебя сразу узнал, как только ты пришла.

— Противный! Что ж ты раньше не подошёл?! Я тут полчаса стою мёрзну…

— А я тебя гипнотизировал. Импульсы посылал на расстоянии.

— Чё ж так плохо гипнотизировал, — рассмеялась Олива, — Я-то думаю — ну, стоит там кто-то… Мне и в голову не пришло, что это ты…

— А я стою и думаю: что ты дальше будешь делать. Интересно было наблюдать…

— Противный, противный, противный!

Олива несильно пихнула его рукой. Даниил увернулся и схватил её сзади. Завязалась небольшая потасовка, после чего молодые люди обнялись и простояли так минут пять.

— А куда мы теперь пойдём? — спросила Олива, лукаво глядя на его съехавшую набок шапку.

— Ко мне домой, — сказал он, — Не бойся, дома никого нет.

— Ну тогда пошли.

Дома у Даниила и вправду никого не оказалось. Олива, сняв дублёнку и сунув ноги в тёплые пушистые тапки, прошла в его комнату и села рядом с ним на диване.

— Ой, я ж совсем забыла! — спохватилась она, — Вот… держи… — и протянула ему праздничный пакет.

Даниил развернул пакет и, вынув оттуда две книжки по эзотерике и нумерологии, стал с интересом их разглядывать.

— Только не говори, что они у тебя уже есть, — сказала Олива, — Я долго думала, что тебе подарить…

— Я этого и не скажу, — ответил он, погрузившись в чтение. Олива склонила голову ему на плечо.

— Что за духи у тебя? — спросил он, положив голову ей на грудь, — Чёрт, вроде не пил. Я пьянею от твоего запаха…

— Это, наверно, лосьон для душа, — Олива на всякий случай прикинулась шлангом.

— А что он содержит, этот лосьон? — допытывался он.

— Ой, я не знаю… Там по-французски написано, я не разобрала…

На самом деле это были духи с феромонами. Перед встречей с Даниилом Олива приняла ароматную ванну, вымыла голову шампунем с экстрактом корицы, а после ванны надушилась феромонами. Эта маленькая хитрость была её секретом. Точнее, секретом, которым вместе с флаконом духов поделилась с ней накануне её отъезда подруга Аня.

Олива задумчиво перебирала его волосы. Даниил принялся целовать ей руки. Несколько секунд прошло в молчании.

— Олива, я счастлив… Кажется, я сошёл с ума…

Он и впрямь походил на сумасшедшего. Взгляд у него был, как у помешанного. Вероятно, духи с феромонами так на него подействовали.

— Ты знаешь, я всемогущ. Но мои сверхспособности удесятеряются, когда рядом моя любовь! Моя Олива!

— Твоя, твоя, чья ж ещё, — она обняла его. Он притянул её к себе и вновь принялся жадно целовать ей руки.

Олива была на седьмом небе от счастья. И сейчас, глядя на его тонкие, красивые губы, правильные, почти аристократические черты лица, томный взгляд больших, почти круглых зелёных глаз, встрёпанные светло-русые волосы, ей захотелось сжать ему руки до боли, схватить за волосы, опрокинуть, впиться ему в губы страстным поцелуем… Кровь застучала у неё в висках, она еле держала себя в руках.

— Что мне делать, что?! — сдавленно спросила Олива, сжимая ему кисти рук.

— Ты можешь делать всё, что хочешь.

— Можно, да? — и, не дожидаясь ответа, резко и грубо повалила его на диван и принялась целовать со всей своей страстью и пылом. Большего наслаждения она ещё ни разу в жизни не испытывала.

Внезапно в прихожей грохнула железная дверь. Олива резко вскочила, поправляя причёску. Через секунду дверь комнаты открылась и на пороге появилась мать Даниила.

— Даня, ты кушал? — был первый её вопрос.

Этот, казалось бы, простой и обыкновенный вопрос матери к своему сыну, показался Оливе ужасно пошлым и оскорбительным для её любви к нему. «Тоже, нашла время, старая кикимора, — с досадой подумала Олива, — Небось носится-то с ним как курица с яйцом…»

— Что это ты на своей шубе бирки до сих пор не оторвала? — вдруг громко спросила мать Даниила, обращаясь к Оливе, — Поди оторви, а то ведь все заметят!

Олива так и остолбенела: какие ещё бирки? Подошла к шубе, видит — и правда, оттуда пластмассовые фигни торчат. По своей вечной рассеянности она забыла их оторвать.

Девушка вспыхнула до корней волос, но ничего не сказала. Злоба к матери Даниила у неё возникла почти сразу — нет, чтоб тихо на ухо сказать, если что не так — нет, обязательно вещать на всю ивановскую. Но это были ещё цветочки…

— Коновалов твой пришёл, — сказала мать, обращаясь к Даниилу.

— Пусть зайдёт, — сказал он, и на пороге тут же появился Сантифик с гроздью бананов.