Жара в Архангельске-2

— Чтооо?!?! — Олива даже отпрянула к стене, — Как ты… Как ты смеешь мне это говорить?! Ты… мне… чтобы я… там… кто-то… Как ты смеешь!!!!!

Салтыков молчал. И у Оливы слова застряли в горле. Она сползла вниз по стене, скорчилась на полу, закрыв лицо руками.

— Надо подождать… — наконец, выдавил из себя он.

— Сколько? Месяц? Полгода? Год?

— Не знаю, мелкий…

— Это исключено!!!

Молчание.

— Ты отказываешь мне?

— Да, мелкий.

— Ты хочешь сказать, что сейчас мы с тобой не поженимся и не будем жить вместе?

— Да, мелкий.

— Ты хочешь сказать, чтобы я собирала свои вещи и уезжала обратно в Москву?

— Да.

— Это твоё окончательное решение?

— Да.

— Ну что ж… — медленно произнесла Олива, вставая с пола около двери, — Я это предвидела… Интуиция меня редко когда подводит…

Он молчал.

— Значит, так…

Лампа на потолке мигала еле заметно.

— Ты сказал мне, чтобы я сама всё решила, ну я и решила… Значит, ты решительно отказываешь мне?

— Я тебе уже всё сказал.

— Хорошо, — ответила Олива, — В таком случае, мы ставим точку на наших отношениях. Если тебе важнее твоя карьера, твоё благополучие… ради Бога… я думала, ты меня любишь, и хочешь быть со мной… но ты не захотел… в таком случае, мы расстаёмся с тобой… навсегда.

Он молчал.

— Сейчас я пойду ночевать к Ане, — твёрдым голосом сказала Олива, — А завтра мы с ней уедем в Москву. И больше ты меня никогда не увидишь.

Салтыков молча отвернулся к окну. Олива остановилась в дверях и добавила:

— Извини, что я встретилась на твоём жизненном пути. Нам не надо было сходиться. Извини, что понадеялась на тебя, поверила твоим обещаниям… А теперь прощай навсегда.

Олива вошла в комнату Ани. Она лежала в кровати, но не спала.

— Ну вот что, — сказала ей Олива, садясь на краешек постели, — Как говорится, финит а ля комедия. Завтра утром мы с тобой собираем чемоданы и… уезжаем в Москву.

— Как? Так вот, вдруг?

— Да. Он мне отказал.

— Хорошие дела, — пробормотала Аня, — У вас что ни день, то приключения. С вами, ребят, чокнуться можно!

— Как бы там ни было, — сказала Олива, — Завтра утром мы едем на вокзал. Больше я ни минуты здесь не могу оставаться.

Она бросилась ничком на кровать и зарыдала. Только сейчас до неё в полной мере дошёл весь смысл только что прошедшего разговора. Сказать, что ей было больно — значит, ничего не сказать. Рухнула вся её жизнь, её обманули, просто провели как глупую маленькую девочку.

Мысли путались в её голове. Как дальше жить? Это было невозможно.

«Что делать? Да ничего не делать… — с отчаянием думала Олива, — Щас приеду в Москву, а потом… Что потом? Зачем я еду в Москву? Не знаю… С каким лицом я приеду туда теперь… Что я скажу матери, всем остальным… Как объяснять буду… Нет, я этого не переживу… Лучше уж под поезд брошусь…»

На подушке лежал бархатный футляр от золотой цепочки с кулоном — подарок Салтыкова на Новый год. Олива лихорадочно принялась рвать цепочку с шеи — сняла кой-как, бросила в футляр. «Верну… Мне ничего от него не надо…»

Скрипнула дверь — Салтыков вошёл и молча лёг в кровать рядом с Оливой. Меньше всего она хотела сейчас видеть его здесь.

— Уходи, — сказала она ему. Он не послушал.

«Зачем, зачем он пришёл сюда?! — думала Олива, — Я же сказала ему — уходи, мы расстались, я не хочу тебя видеть. Он не уходит, не слушает меня. Это значит, что мои слова для него ровно ничего не значат…»

От обиды и бессильной злобы она заревела. Аня попросила Салтыкова покинуть комнату. Её он послушался.

С горем пополам девушки, наконец, уснули. Но среди ночи Олива проснулась оттого, что Аня судорожно трясла её за плечи.

— Мне приснился кошмар… — горячечно шептала Аня, — Билет на поезд… И там цифры, на табло написано: «28.10. Время смерти»…

Оливу аж в жар кинуло. Аня заразила её своим страхом.

— Мы не должны уезжать сейчас! — воскликнула Аня, — Мне страшно! Страшно! Если мы уедем, мы можем никогда не вернуться назад…

— Ах, мне уже всё равно, — безразлично сказала Олива, — Если смерть, то так даже и лучше будет…

— Я не хочу умирать!!! — истошно завопила Аня.

Во дворе пронзительно завыла собака.

— Я схожу в туалет, — Олива выбралась из-под одеяла.

В тёмном коридоре она стремалась каждого шороха, ей всё время мерещилось, что за спиной у неё кто-то есть. Кое-как справив малую нужду, Олива вернулась в спальню и… застыла в немом оцепенении.

Рядом с Аней в постели лежал Салтыков.

Минут пять Олива не могла выговорить ни слова и стояла как парализованная. Затем видение исчезло. Постель была пуста.

— Что с тобой?! — испугалась Аня.

— Только что… здесь лежал…

— Андрей?!

— Да…

Девушки легли в постель, плотно прижавшись друг к другу. Олива зажмурилась и зарылась головой в подушку. Осознала, что у неё уже реально едет крыша…

А во дворе по-прежнему выла собака.

Гл. 34. Пинком под зад

Проснувшись утром, первые две секунды Оливе казалось, что это обычное утро, и ничего особенного вчера не произошло, просто она легла вечером спать, а утром проснулась. Но по прошествии этих двух секунд страшная реальность ледяной волной накрыла её с головой. Олива резко встала и принялась паковать вещи.