Жара в Архангельске-2

Да, теперь позади весь этот гемор с учёбой, подумал Салтыков. Диплом у него уже в кармане, он инженер. Цель, к которой они шли в течение пяти лет, наконец, достигнута. Они молоды, им всего двадцать два года, а впереди — долгая-долгая жизнь, все дороги открыты. Салтыков вспомнил, как он радостный, счастливый пришёл домой после защиты диплома, и как гордился им отец. «Ну, сынок, — сказал он тогда, — Поздравляю тебя. Наконец-то ты у меня выучился, вышел в люди. Дай Бог тебе успехов на службе и дальнейшего карьерного роста…»

По такому торжественному случаю отец подарил ему крупную сумму денег и Салтыков в первый же вечер пошёл кутить с приятелями. Забурились в клуб, набухались, как водится, до чёртиков. Салтыков мало что помнил с той ночи. Помнил, что, выйдя со своей компанией на улицу, встретил Макса Капалина, который тоже защитил диплом и собирался переезжать жить в Питер. Теперь же Капалин был счастлив и пьян, как и все, и, еле держась на ногах, орал на всю улицу:

— Йа ынжынерго!

«Йа ынжынерго», — подумал Салтыков, когда они с Майклом, придя домой, поужинали и легли в постель. Подумал и засмеялся: уж больно ему нравилась эта фраза.

«А завтра приедет Олива, и будет ещё круче, ещё веселей», — счастливо подумал он, и, не успев додумать мысль до конца, крепко заснул молодым здоровым сном.

Гл. 3. Культпрограмма

«Тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ! Это стучат колёса поезда на Питер. Приезжай скорее, готовим культпрограмму!»

Олива вытянула ноги в сидячем вагоне поезда Москва-Питер. Отправление в два часа ночи, прибытие в два часа дня. Двенадцать часов чалиться в сидячем положении, и ведь не заснёшь ни фига. Мыкалась она, мыкалась, потом плюнула на всё, скинула штиблеты и улеглась на сиденье с ногами.

На перроне её встретил Салтыков. На нём была белая куртка, светлые джинсы. Светло-русые волосы его, как Олива помнила, при первой встрече зимой ниспадали рваной чёлкой на лоб; теперь же они были коротко острижены. Но Олива всё-таки сразу узнала Салтыкова по его шустрой походке и суетливой манере делать несколько дел одновременно.

— А где же Майкл? — спросила Олива, когда они уже сошли с платформы и нырнули в подземный переход.

— Майкла родители загрузили. Сказал, в шесть освободится только.

В питерском метро до сих пор были не карточки, а жетоны. Салтыков сунул Оливе в руку жетон, и она прошла по нему. Проехав одну остановку до станции «Гостиный двор», молодые люди вышли на улицу.

— Ну чё, куда теперь пойдём?

— Щас, — Олива достала из кармана куртки клочок бумажки, на которой карандашом был записан адрес общаги, где она бронировала комнату, — Вот… Моховая улица, дом двадцать семь. От станции метро «Гостиный двор»…

Внезапно порыв ветра вырвал у неё из рук бумажку, подхватил и понёс на мостовую. Олива беспомощно осталась стоять, пытаясь откинуть со лба растрепавшиеся на ветру волосы, а бумажки тем временем и след простыл.

— Ой, что же делать?..

— Не дрейфь, — сказал Салтыков, — У тебя есть телефон этого мужика, у кого ты общагу бронировала?

— Да не я бронировала! Знакомая моя дала мне этот адрес…

— Так, — Салтыков соображал быстро, — Главное, я запомнил — Моховая, дом двадцать семь. Дальше дело техники. Пошли!

Кое-как найдя Моховую улицу, Олива и Салтыков, наконец, приблизились к обшарпанной подворотне, за которой был расположен двор-колодец с разбитым фонтаном посередине.

— По идее, это и есть дом двадцать семь, — сказал Салтыков.

— Стрёмный какой-то дом, — хмыкнула Олива, с подозрением оглядывая старое обшарпанное здание с разбитыми кое-где окнами и огромной надписью на стене у подворотни: «Не ссы».

— Щас позвоню Вере, уточню ещё раз… Не может же быть э т о гостиницей! — сказала Олива и, отыскав в мобильнике, набрала номер знакомой, которая дала ей адрес общежития. В ходе короткой беседы от Веры она узнала телефон Якова — того мужика, который сдавал в общаге комнаты.

Олива позвонила Якову. Но их разговор прервался на середине — на телефоне закончились деньги.

— Них*я себе! — изумилась Олива, — Я же триста рублей на телефон ложила! Как это они могли закончиться от трёх минут разговора?!

— Тут же роуминг, — сказал Салтыков, — Ты разве не знала? У тебя симка московская?

— Ну да, а какая же ещё…

— Ну тогда понятно, почему они у тебя закончились. Так как звонить этому Якову?

Олива продиктовала телефон, и Салтыков позвонил ему сам. Через пять минут сам Яков вышел к ним навстречу.

— Я вас через чёрный ход поведу, — сказал он, — А то тут эти… чурки, в общем. Девушке прохода давать не будут.

Яков нырнул в подворотню и повёл Оливу и Салтыкова через чёрный ход. Они долго плутали во дворах и подворотнях, пока не вошли через обшарпанную дверь на чёрную полуразвалившуюся лестницу.