Жара в Архангельске-2

На этот раз Дима, видимо поняв, что ему от неё так просто не вырваться, уже смирился и не пытался отскочить в сторону. Краска удушливой волной кинулась ему в лицо: он был готов провалиться сквозь землю.

«Блин! Ну что ей от меня надо? Что за идиотизм… — стучало в его голове, — Сижу, как идиот… Блин! Хоть бы пришёл за ней кто-нибудь… Хоть бы провалиться куда-нибудь…»

А Аня, тем временем, своё не упускала. Небрежно кинув сумку на его постель, она уже фактически висела на шее у Димы. Не переставая перебирать его чёрные кудри, она приблизила свои губы к его губам…

— Аня… это… — он резко вскочил со стула и забегал по комнате, — Тебе это… д-домой п-пора…

— Никуда мне не пора, — Аня опять приблизилась к нему вплотную, — Не нервничай, Димочка. Расслабься…

— С-сейчас это… за-зайдёт кто-нибудь…

— Никто не зайдёт, — уверенно сказала Аня, — Мы дома одни — все ушли смотреть фейерверк.

«Блин, ну не могу же я ей сказать „отстань“! И куда, к чёрту, запропастилась Олива? Привела её сюда, а сама смылась… Идиотизм какой-то…»

— Где Олива? — вдруг выпалил он.

— Не знаю, — хмыкнула Аня.

— Так позвони ей…

— Не могу. Она оставила у меня свой телефон.

Внезапно внизу послышался шум и голоса.

— Кажется, брат приехал, — сказал Дима, — Пошли вниз.

В холле и правда находился Саня Негодяев и родители братьев, только что вернувшиеся с фейерверка.

— Саня, ты машину не загнал ещё? Отвези девушку домой, она уже уходит, — попросил Дима.

— А вторая девушка, которая сидела здесь, ушла уже? — осведомился отец Негодяевых.

— Да, она сказала, что ей позвонил Салтыков и приказал идти домой, — ответил Саня.

— Салтыков, говоришь, позвонил? — переспросил Дима и в упор посмотрел Ане в глаза, — Ты же сказала, что она свой телефон у тебя оставила!

Уличённая во лжи, Аня вспыхнула — хоть прикуривай. Братья Негодяевы переглянулись и фыркнули от смеха; родители, наблюдавшие всю эту сцену, чуть заметно улыбнулись.

— Пойдём, уполномоченный капитана Врунгеля, — улыбнулся Саня, отворяя дверь перед девушкой, — Мне как раз надо заскочить к Салтыкову, и тебя заодно подброшу.

Гл. 35. Плюшевая крыса

Шатаясь от усталости, Олива добрела, наконец, до квартиры и позвонила в дверь. Каково же было её удивление, когда дверь ей открыла… Аня собственной персоной!!!

У Оливы так пачка и отвисла. Если б вместо Ани дверь ей открыл какой-нибудь там гремлин или инопланетянин, Олива удивилась бы ничуть не меньше. Минуты три она ошарашенно глазела на Аньку с отвалившейся челюстью, и её обескураженный вид заставил Аню дико хохотать.

— Ты… чё… здесь… делаешь? — наконец, выговорила Олива, когда обрела дар речи.

— Тебя дожидаюсь. Долго же ты там бродила!

— А… ты разве не у Димки? — продолжала она тупить.

— Меня Саня на машине отвёз.

Тут Салтыков, зевая, вышел из комнаты и произнёс:

— Мелкий, объясни мне одну вещь: как это я мог тебе позвонить, если я в это время спал?

— То есть это как? — не поняла Олива.

— Ну, Саня сказал, что я тебе якобы позвонил и сказал идти домой…

— Ну?

— Так я тебе звонил разве?

— Ну да… это…

— Как это да, если я в это время спал?

— А! — до неё, наконец, допёрло.

Аня и Салтыков весело рассмеялись. Однако когда подруги остались в спальне одни, вся Анина показная весёлость моментально улетучилась. Как будто нервным рывком сдёрнула с себя маску.

— Ну, что? Давай рассказывай.

— А чего там рассказывать? Пришла я к нему в комнату, он сразу как-то занервничал, начал вещи с места на место переставлять. Сидит за компом, в глаза мне не смотрит. А потом и говорит: «Тебе пора» и всё такое…

— То есть, он тебя фактически выкинул под зад коленом? — допытывалась Олива.

— Ну, не то чтобы… Хотя… Спросил, почему ты не поднялась к нему… Сказал ещё, чтобы мы с Салтыковым вместе завтра к нему пришли.

— Хм…

— Вот как ты думаешь, что означает его странное поведение?

— Честно? — спросила Олива, — Знаешь, я не буду лукавить… Но я тебе уже говорила, что я думаю по этому поводу. А из твоего рассказа тем более очевидно, что ты его напрягаешь.

— Я? Я напрягаю?! Интересно, чем же…

— Ну уж, во всяком случае, если б ты ему нравилась, он бы не вышиб тебя из дому под зад коленом, это однозначно.

— Ладно, закроем эту тему, — сухо сказала Аня.

Олива вышла из её комнаты и направилась к Салтыкову. Он лежал в постели и дремал.

— Двигайся, — попросила Олива, — Я тоже с тобой лягу.

— Что-то Анго там затухла совсем, — сказал Салтыков, — Пойти ее, что ли, позвать к нам…

— Не надо. Она сказала, что хочет побыть одна.

— Ладно, мелкий, пойду я к Мочалычу, — Салтыков встал с дивана, — Мы с ним в магаз собирались…

— Так он же ж принёс уже шампанского четыре бутылки. Ещё две у нас были — шесть всего. И яблоки…

— Да ну, мелкий, скажешь тоже — яблоки! — фыркнул Салтыков, — Кстати, не ешь их пока. А то Мочалыч распердится за эти свои гнилушки…

— Слушай, ты хоть кого-нибудь вообще уважаешь?! — вспылила Олива, — А то тебя послушать — кого ты только не обосрал: то Майкл у тебя лох педальный, то Сумятина овца, то Негодяев тормоз, то Павля за свои гнилушки распердится… Что ж ты тогда обо мне-то говоришь за моей спиной, даже представить страшно.