Жара в Архангельске-2

— Нет, конечно. Это великое благородство мне не по плечу, — сказал Салтыков, — Ладно, попробую как-нибудь с ней мягко поговорить на эту тему. Объясню всё тактично. Или Анго попрошу поговорить с ней…

Звонок Кузьки на мобильник Салтыкову прервал их разговор.

— А, Кузя, здорово! — обрадовано протянул Салтыков, — Ты как раз кстати — приходи к нам на квартиру бухать! Москвички только что отвалили, так что да здравствует свобода! Да, пива ещё захвати… Ну, пока-пока! Жду!

Салтыков подумал и через секунду набрал номер старшего Негодяева.

— Алло, Димас? Быстро собирайся и дуй к нам на квартиру! Хорош тухнуть там уже!.. Что-что? Да уехали, уехали москвички, нету их тут! Всё, жду.

— Ща Негодяев придёт, — пояснил Салтыков, обращаясь к Мочалычу.

— Негодяев? Его же сюда калачом, бывало, не заманишь, а тут вдруг придёт?

— Прибежит, — усмехнулся Салтыков, выпивая очередную порцию водки со швепсом, — Он от москвичек шифровался.

— От Аньки что ли? Во дебил!

— Ну! Я о чём и говорю…

— А я со своей бабой разошёлся, — сказал Павля и почему-то вздохнул.

— Ну и не грузись, чё! Лучше найдёшь…

А гости между тем подходили и подходили. Кроме Димы Негодяева и Кузьки пришли ещё трое парней, которых не было, когда в квартире жили москвички. Врубили колонки, водка и пиво полились рекой. Уже бухие, парни устроили, как водится, настоящую кучу-малу.

— Ну чё, Салт? — крикнул один из парней, уже довольно подвыпивши, — Ты расскажи, реально обеих москвичек тут ебал?

— А то! — Салтыков был уже вдрызг пьяный, — У нас тут такая групповуха была!

— Во, слышь, крутой в натуре, а? А Ленка-то твоя узнает — твоим москвичкам все космы повыдирает, так что ты смотри…

— Я уже дрожу! — Салтыков зашёлся от смеха.

— Салт, а Салт! А у кого из них сиськи больше?

— Салт, а они тебе в попу давали?

— Погодите, погодите! — надрывался Кузька, стараясь переорать КиШа в колонках и шум голосов, — Салт, а ты Оливу-то как девственности лишил?

— Дооо! — Салтыков затянулся сигаретой и смачно сплюнул: — Как я её… отодрал!!

И хохот пьяных отморозков в прокуренной квартире заглушил всё.

Гл. 48. Деревянное дубьё

Салтыков так и не мог собраться с духом и поговорить с Оливой. Он боялся её, её реакции. Поэтому всё реже писал ей смски, всё чаще общался с Аней. Олива же не видела никого, кроме своего Салтыкова. Её беспокоило то, что он ей не пишет, а пишет Ане — но она так боялась каким-нибудь неосторожным упрёком потерять своего ненаглядного Салтыкова, что ей ничего более не оставалось делать, как прикусывать язык, лить украдкой слёзы в подушку, и молчать, молчать вплоть до самого отъезда…

А отъезд уж близился. Упакованы были чемоданы со всякой рухлядью, отложены были с боковой карман скопленные пятьдесят тысяч рублей — деньги, которые Олива с осени зарабатывала потом и кровью, и не тратила, ущемляя себя во всём — она откладывала их на свадьбу, на переезд. Не могла же она с голой задницей выходить замуж, тем более, Салтыков не раз намекал ей, что у него теперь трудно с деньгами, и она не могла не пахать, чтобы внести и свою лепту на обустройство их будущей совместной жизни.

А Салтыков тем временем, устав и от гнетущего ожидания приезда Оливы, и от назойливо-прилипчивой Ленки, впал в депрессию. Хотелось всё бросить к чёртовой бабушке и уехать в Питер сейчас же — но как уедешь, когда ещё в Архангельске задерживает работа, да и не время было пока уезжать-то. Всё чаще он искал утешения в беседах с Аней, и всё чаще ловил себя на том, что ему очень не хотелось бы потерять её из-за Оливы. Аня тоже не могла не отметить повышенное внимание к ней Салтыкова. С некоторых пор она всё чаще и чаще подумывала о нём, и всё чаще он снился ей во сне. Она не хотела отдавать себе прямой отчёт в том, что она чувствует к нему — простую ли дружескую симпатию, или нечто большее. Но она поймала себя на том, что так или иначе ждёт его смсок…

— Анго, ты не говорила с мелким? — спросил её раз Салтыков.

— Говорила, — ответила она, — Я намекнула ей, что ты её не ждёшь.

— А она что?

— А что она? Не поверила. Нет, говорит, всё равно поеду, раз мы договорились…

— Пипец, — проворчал Салтыков.

— Да поговори с ней сам! Возьми сам, да и скажи ей всё, мол, так и так…

— Я уже однажды поговорил — ты сама помнишь, чем это закончилось.

— О да…

— Слухай, Анго, мне тут Майкл сказал, что Юлька в Питер собиралась поехать? Это правда?

— Да, мы хотели втроём в Питер съездить на выходные.

— И Волкова с вами поедет? Круть!

— Не, Волкова не поедет — у неё работа на выходные попадает…

— Так кто ж тогда с вами будет? Олива что ли?

— Ну да…

Салтыков озадаченно промолчал.

— Слухай Анго, вы вот что… — наконец произнёс он, — Вы пока в Питер не едьте. И Оливе скажите, что всё отменяется. А числа пятнадцатого поезжайте туда, только без Оливы. Я к тому времени уже буду там, и мы встретимся…

— Нет, так не пойдёт, — вздохнула Аня, — Как мне потом Оливе в глаза смотреть. Давай лучше так: ты с ней поговори сам, поставь, наконец, точку. Тогда будет смысл чего-то ещё планировать.

— Хорошо, — выдавил из себя Салтыков, — Сегодня же я с ней поговорю.