Жара в Архангельске

У Оливы на глаза навернулись слёзы. Вот опять он не желает с ней даже разговаривать, всё занят, занят… Ей хотелось сказать ему что-нибудь едкое, но она не посмела. Олива прекрасно понимала, что он охладел к ней, к тому же Аня уже предупреждала её, что ещё одна истерика – и он пошлёт её нахер. Олива смертельно боялась, что он теперь может бросить её в любой момент, поэтому подавила поднимающуюся к горлу истерику и покорно ответила:

– Хорошо…

Через двадцать минут Салтыков вышел из сети. Олива легла спать, но слёзы душили её. Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, она снова вышла в аську и написала Гладиатору.

– Салтыков даже разговаривать со мной не хочет, – сказала она ему.

– Да… – озадаченно произнёс Гладиатор, – Чёт у вас с ним жизнь ваще невесёлая…

– Вот как ты думаешь, к чему всё это приведёт? Я просто уже теряюсь. Не знаю, что делать дальше…

– Не знаю к чему приведёт, – отвечал Гладиатор, – Но сейчас у вас всё с Салтыковым очень и очень хреново однозначно.

– Вот я о чём и говорю…

– А ещё мне не понравилось как он свое мнение меняет – то расставаться, а то вдруг переезжай, – сказал Глад, – Я б за такие игры на твоём месте сковородкой бы ему пару раз прописал.

– Вот ты как думаешь, с чего бы это он так?

– Мне кажется, что ты как-то слишком сильно от него зависишь и он тобой манипулирует как хочешь – нет паритета, – пояснил Гладиатор, – Он щас мечется туда-сюда между тобой и карьерой своей и не знает, что и выбрать.

– А мне его метания как нож острый, – чуть не плача, отвечала Олива, – Вот я и думаю, а не разлюбил ли он меня, раз уже в таком направлении думать начал…

– Короче как-то хреново всё, слишком часто вы ссоритесь и не понимаете друг друга, и слишком много проблем себе создаёте из-за ваших отношений, и чаще всего не по твоей инициативе, – сказал он, – Потому что у тебя как-то инициатива вообще отсутствует по жизни. Тебе сильнее нужно быть и более независимой.

– Как?

– Ну как… бери ситуацию в свои руки – решения принимай. А то реально не ощущаешь ли ты себя объектом для манипуляций?

– Ощущаю, в том-то и дело, – вздохнула Олива.

– Такая щепка, которая плывёт туда, куда течение реки её несёт. – продолжал Гладиатор, – Нужно плыть самой, а то течение принесёт тебя к какому-нибудь водопаду – и кирдык.

"Да, прав Гладиатор, – думала Олива, уже лёжа в своей постели, – Я щепка, плывущая по течению. Я безвольна, безынициативна. У меня у самой ощущение, что мне сломали волю, подрезали крылья. Была раньше лебедем, в небе летала. Cалтыков подрезал мне крылья, и теперь я стала просто безвольной курицей…" "Он меня больше не любит, это ясно как белый день, – продолжала она думать, – Не исключено, что он нашёл там себе другую. Какое же решение я тогда могу принять?

В данной ситуации только одно – послать его куда подальше. Тем самым я может быть ещё и спасу своё достоинство… Но я не могу этого сделать, потому что я слишком сильно люблю его и не могу жить без него…" "Но как же тогда? Ведь была же у меня подобная ситуация в прошлом году, и я нашла в себе силы разорвать отношения с Даниилом… Но тут всё иначе – я отдала Салтыкову свою девственность, я отдала ему всю себя – и тело, и душу свою я отдала ему… Теперь уже поздно думать о себе…" Олива не могла уснуть. Всю ночь она лежала в постели, не смыкая глаз, и думала, думала, думала…

"Единственный выход – ехать к нему в Архангельск, ехать, невзирая ни на что…

Завтра же куплю билет и поеду. Он не сможет прогнать меня… Вся беда в этом грёбанном расстоянии – а если я буду рядом с ним, то, может быть, ещё смогу спасти нашу любовь…" Приняв такое решение, Олива, наконец, заснула. Но спала она плохо. Всю оставшуюся ночь ей снилось, будто она приехала в Архангельск, и почему-то Аня там была. А Салтыков встретил Оливу неласково, если не сказать хуже.

– Уезжай, – сквозь зубы процедил он, не глядя на неё, – Собирай свои вещи и уезжай.

Олива ударилась в слёзы, а Салтыков ледяным тоном произнёс:

– Я могу тебе дать время до обеда, чтобы ты успокоилась. А после обеда уезжай на вокзал, и чтоб духу твоего здесь больше не было.

– Ты окончательно это решил? Может быть…

– Нет. Не может быть. Я тебе уже всё сказал.

Олива проснулась в холодном поту. Было уже утро, но и оно не помогло ей избавиться от ночного кошмара. "Нет, я должна ехать", – пронеслось в её голове, и она поспешно стала собираться на вокзал.

Собрав чемоданы, Олива села в прихожей. Обвела взглядом коридор, комнату. Она сознавала, что видит это всё в последний раз, что уезжает навсегда из родного дома, но это осознание не вызвало в её душе абсолютно ничего. Оливе было всё равно, что она навсегда покидает свой родной дом, родной город. Мысли её давно уже были не здесь.

"Зайду в инет напоследок, – решила она, – Хоть предупрежу кого-нибудь, что выезжаю…" В аське сидел Салтыков. "Написать ему или не надо? – пронеслось в её голове, – Напишу, скажу, что выезжаю…" – Я уже выезжаю, – написала ему Олива.

– Когда? – ответил Салтыков.

– Щас.

– Прямо щас?

– Да.

Молчание.

– Ты встретишь меня с поезда? – прервала молчание Олива.