Жара в Архангельске (СИ)

А со стороны Медозера на них уже надвигалась грозовая туча…

Глава 7

Саня застегнул дорожную сумку и, подумав, положил паспорт и билеты в боковой отсек. Перекинув сумку через плечо, вышел из своей комнаты и, медленно ступая по ковровой дорожке, направился по коридору к лестнице.

«Вроде всё взял, ничего не забыл, — подумал он, спускаясь на первый этаж, — Ах да, питерская симка! Вот вечная моя рассеянность — так и уехал бы без неё…»

Саня снова поднялся на второй этаж и направился в комнату брата.

— У тебя питерская симка? — спросил Саня у Димы, — Она должна быть у тебя; я помню, я её тебе отдавал.

Дима выдвинул ящик стола и, достав оттуда небольшую шкатулку, высыпал из неё на стол несколько симок.

— Нет, этой здесь нет, — сказал Саня, — Где же она?

— Значит, она у Салтыкова, — ответил Дима, убирая симки обратно в ящик стола, — Точно у него: он у меня брал эту симку, когда в Питер к Москалю ездил.

— А где я его теперь найду? Они же щас вроде с Оливой на Медозере; а у меня самолёт через три часа.

— Да нет, я думаю, они уже вернулись. Но ты позвони ему на мобилу, уточни.

…Свернув с улицы Тимме во двор, Саня с трудом нашёл дом 23-б и, поднявшись на девятый этаж, пошёл по тёмному смрадному коридору, отыскивая квартиру 87. Остановился у обшарпанной деревянной двери, нажал кнопку звонка.

«Кошмар, в каком свинарнике они тут живут, — подумал он, с отвращением осматривая облупившуюся краску на стене и прислушиваясь к гулу сквозняка в тёмном коридоре, — Неужели люди ещё могут жить в таких жутких домах за этими облезлыми дверьми, ходить по этим вонючим и смрадным коридорам… Неужели они нормально себя чувствуют в такой обстановке?..»

Салтыков открыл дверь. Лицо его было помято, волосы взлохмачены, глаза заспанны. Зевая, он пропустил Саню в прихожую.

— Вы спите, что ли? — спросил Саня.

— Ага, спим… — зевнул Салтыков, — Симка твоя у меня в телефоне, щас я её тебе отдам. Пошли в комнату.

Саня зашёл в комнату и тут же сконфузился. На постели, скинув с себя простыню, спала Олива, лёжа на спине и раскинув руки.

— Ой, что же это я зашёл… Она тут спит…

— Да ладно, я её щас разбужу!

— Зачем? Не надо, пусть спит, — сказал Саня, — Я сейчас уйду, только симку заберу.

— Куда такая спешка? В покер бы сыграли, — Салтыков достал симку из телефона.

— Некогда; у меня самолёт в восемь часов, а надо ещё регистрацию пройти в аэропорту…

— Яасно. Ну, бывай, Саня. Майклу привет! И Максу Капалину тоже.

Закрыв за ним дверь, Салтыков вернулся в комнату. Олива уже не спала и, сидя в постели, хмуро разглядывала свою забинтованную кисть правой руки.

— Мелкий, чай будешь? — походя, спросил он её.

— Чай… — фыркнула Олива, — Как будто ничё не произошло…

— Мелкий, ну прости меня… Сам не знаю, как так получилось… — Салтыков сел рядом с ней и осторожно разбинтовал её руку, — Да и ожог-то совсем пустяшный: заживёт.

— Ага… Как на собаке, — Олива встала, — Спасибо, что хоть мордой в костёр не ткнул.

— Мелкий, ну чё ты, в самом деле… Всё же нормально, — пробормотал Салтыков, пряча глаза, — Ну, приревновал…

— Ага, приревновал. Сегодня так приревновал, что в костёр швырнул, завтра изобьёшь до полусмерти. И ты считаешь такие отношения нормальными?

Олива вышла на балкон. Присутствие рядом Салтыкова было противно ей, как никогда; она уже тысячу раз пожалела о том, что связалась с ним. Она снова вспомнила прошедший день, эту безобразную сцену на Медозере, вытряхивание спящего Хрома из палатки, вымогательство Салтыковым денег у Хром Вайта за шашлык, за который Салтыков из своих денег не заплатил ни рубля; вспомнила, что и за эту квартиру заплатила она, а не он, а перед тем, как пойти в поход, он снова стрельнул у неё пятьсот рублей якобы «на всякий случай», и Олива, проклиная себя за мягкотелость, снова не отказала ему. А утром, когда вернулись из похода, пошли не в травмпункт, а в городскую аптеку, и там, показывая ожог провизору, Олива соврала, что поскользнулась и упала в костёр сама. И, опять-таки, бинты и мазь от ожога покупали на её, Оливы, деньги…

И теперь Олива, стоя на балконе и кляня себя за бесхарактерность, готова была взорваться в любую минуту. Её уже подрывало на истерику, тряслись руки.

— Мелкий… — Салтыков вышел на балкон и хозяйским жестом похлопал Оливу по попе.

— Я тебе не мелкий. Запомни это! — зло отчеканила она сквозь зубы, — Если ты всех своих многочисленных бывших девушек настолько не уважал и называл всех без исключения этими пошлыми уменьшительными именами, то со мной это не выйдет! Я требую уважения к себе! И не смей меня так хлопать по жопе! Я тебе не проститутка какая-нибудь!

Олива, лихорадочно уцепившись ногтями за парапет, высунулась с балкона, глядя вниз. Салтыков испуганно схватил её за руку.

— Не трогай меня!!! — вырываясь, крикнула она.

— Отойди от края, у меня голова кружится, глядя на тебя! Ты же упадёшь!

— Ну и что? Я лучше упаду туда вниз, и разобьюсь, чем буду жить с тобой! — истерично крикнула Олива, — Я ненавижу тебя! Презираю!!! Я не хочу быть очередной игрушкой в твоих грязных лапах! Убирайся отсюда вон!!!