Жара в Архангельске

«Опять начинается...» — промелькнуло в голове у Салтыкова. Но он не уходил с балкона, благоразумно решив переждать «грозу».

— Почему? Почему ты всё время строишь из себя «хозяина жизни»?! — Олива резко обернулась к нему, гневно сверкнула глазами из-под чёлки, — Почему ты думаешь, что ты такой крутой перец, что тебе всё можно?! Президентом себя возомнил? Да ты никто, ничто, и звать тебя никак!!!

Салтыков остолбенел. Никогда ещё никто не осмеливался говорить ему таких вещей. Он побагровел: Олива задела его в самую точку.

— Ты ошибаешься, мелкий...

— В чём я ошибаюсь? В том, что ты ничтожество? — она приблизила к нему своё искажённое гневом лицо, — А ты хоть раз пробовал узнать, что думают о тебе люди? Сходи, узнай, или спроси меня — я тебе скажу!

— Почему ты такого низкого мнения обо мне?

— Почему? Посмотри сюда, и ты поймёшь, почему! — Олива выхватила маленькое зеркальце и сунула его в лицо Салтыкову, — На, смотри, кто ты есть! Урод!

Салтыков увидел в зеркальце часть своего квадратного прыщавого лица, бугристый покатый лоб, заплывшие маленькие глаза, большой пухлый рот. Он это видел в зеркале всю жизнь, но ему никогда и в голову не приходило, что лицо его безобразно. И только теперь, когда Олива унизила его, он впервые в жизни осознал, что некрасив, и досадливо отвернулся от зеркала.

— Так какое право ты имел распоряжаться моей жизнью? Да лучше бы я с Гладиатором замутила, чем с тобой! Он в тыщу раз лучше и совершеннее тебя!!!

Этого Салтыков уже вынести не мог. Он молча вышел с балкона и лёг в постель. Он подумал сперва, что вообще-то по-хорошему за такие слова Оливу следовало бы послать куда подальше — пусть валит к своему Гладиатору, если считает, что он лучше. Но всё упёрлось в досадный вопрос денег, ведь за квартиру заплатила Олива, а не Салтыков. Понятно, почему она так осмелела и надерзила ему — ведь выгнать отсюда он её уже не сможет.

— Где сигареты?! — Олива пулей влетела в комнату.

— Зачем тебе? Ты же не куришь…

— Надо. Где? Где?!

— Оля, послушай…

— Нет! Тебе чё, жалко? Где сигареты, я тебя спрашиваю?!

— На балконе там лежат…

Олива выкурила сигарету и сразу успокоилась. И руки перестали трястись.

«Ладно, чё уж теперь, — подумала она, — Ну, такой вот он, я-то сама, наверное, не подарок. Может, проще надо ко всему относиться...»

Глава 8

Яна, московская Оливина подруга, ещё ни разу в жизни не была в Архангельске. Но по тому, как Олива в красках расписывала ей и Архангельск, и своих многочисленных друзей, которые там живут, и свои захватывающие приключения в этом городе, Яна вошла во вкус этих рассказов и сама стала подумывать о том, что же это за удивительный город такой, где столько всего интересного. Так же, как и у Оливы, в Москве жизнь Яны проходила скучно и однообразно: работа-дом, дом-работа. Парня у Яны, несмотря на её красоту, так и не было; не было у неё в Москве и компании, где можно было бы от души веселиться и развлекаться.

Оливины рассказы про Архангельск, признаться, сначала мало интересовали Яну. Но этот Новый год, в то время как Олива веселилась в Архангельске со своими друзьями, ходила по гостям да миловалась со своим парнем на Кузнечевском мосту, Яна провела хуже некуда. Новый год она справляла дома с родителями; отец опять напился и стал скандалить за столом. Яна вскочила, в слезах убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Ей даже некому было позвонить, облегчить душу: Настя уехала на праздники куда-то с родителями, а Олива развлекалась в своём Архангельске.

«Везёт же всяким чмошницам! — обливаясь слезами на своей постели, думала Яна, — Ну почему я, красивая, должна в Новый год тухнуть тут одна и выслушивать истерики пьяного папаши, в то время как она развлекается с парнями и отрывается там на полную катушку? Почему она, а не я? Ишь, хитрая какая — в Москве не прижилась, так давай архангельских парней окучивать! А меня не позвала с собой, одна поехала… Да если б оказалась там я, ещё неизвестно, на кого из нас они обратили бы больше внимания!»

Однако когда Олива, приехав в Москву, позвонила Яне и стала взахлёб рассказывать ей про то, как здорово она провела время в Архангельске с Даниилом, как они, обнявшись, гуляли по ночному городу, как целовались, словно сумасшедшие, в подъезде, как ходили в гости к Денису, Лису, Мими, и, конечно же, не преминула в красках описать красивых братьев Негодяевых и их роскошный дом, Яна оборвала её рассказ на половине.

— Мне совершенно не интересно то, что ты мне сейчас рассказываешь, — со злостью отчеканила она, — Мне нет никакого дела ни до твоего Даниила, ни до этих Негодяевых. Оставь меня в покое!

— Почему ты так со мной разговариваешь? Что я тебе сделала? — обиделась Олива, — Между прочим, вместо того, чтобы злиться непонятно на что, почему бы тебе самой не познакомиться с Димой Негодяевым, например? Я уверена, что он тебе понравится...

— Засунь себе своего Диму Негодяева в жопу, вместе со всем Архангельском! — вспылила Яна и бросила трубку.