Жара в Архангельске

Впрочем, через день Яна поостыла и, позвонив Оливе, извинилась перед ней за грубость. И Олива, делая скидку на то, что Яне и так не слишком-то весело живётся, тотчас же простила подругу.

И вот теперь Яна, едва узнав, что Олива выходит замуж, и не за кого-нибудь, а за Салтыкова, того самого Салтыкова, по рассказам Оливы известного своей скандальной репутацией лидера и бабника, ей и в самом деле стало интересно посмотреть своими глазами, правда это или нет. К тому же, фотографии Димы Негодяева, которые Олива раздобыла у Салтыкова, окончательно раздразнили Янино любопытство. И вот она решила впервые в жизни пойти на авантюру и отправиться одна в этот Архангельск, где её подруга уже обосновалась как у себя дома.

Cалтыков, всё ещё чувствующий свою вину перед Оливой, к приезду Яны расстарался: в день её прибытия созвал встречу форума Агтустуд в кафе «Остров», и даже решил вызвонить по такому случаю старшего Негодяева.

— Димас, бросай всё и подгребай сегодня вечером к ж/д, — без обиняков велел Салтыков, — Из Москвы приезжает Яна — подруга Оливии. Будем тебя с ней знакомить!

— Салтыков, нет, — отрезал Дима.

— Ну что ты за человек такой, а, Негодяев? Девчонка едет за полторы тыщи километров, а ты морду воротишь...

— Салтыков, я не люблю москвичей. Особенно москвичек, — последовал ответ, — Если Олива так хочет меня с кем-то познакомить, то пусть ищет подружек из Архангельска хотя бы.

— Блин, Димас, да какая хуй разница? — воскликнул Салтыков, — Я не думаю, что она там гламурная шопиздец! Просто пообщаться едет...

— Нет, ты немножко недопонимаешь, для меня фактор расстояния, к примеру, критичен.

— Ой, Негодяев, Негодяев…

Вечером Салтыков, придя с работы, пошёл вместе с Оливой на вокзал. Поезд из Москвы, в котором ехала Яна, должен был прибывать через двадцать минут, и они, чтобы убить время, ходили по пустынной платформе взад и вперёд.

— Знаешь, мелкий, я сегодня на работе думал о том, что ты вчера говорила мне, — произнёс Салтыков, — Ты сказала, что я ничтожество, что я на пустом месте возомнил себя президентом...

— Прости, — перебила его Олива, — Вчера я была не в себе.

— Да нет, я не злюсь… Доля истины всё же есть в твоих словах. Я люблю тебя, и тебе одной откроюсь: да, ты права. Ты думаешь, я не знаю о том, что я маленький, некрасивый, невзрачный? Знаю, Олива, знаю, и вот сейчас иду с тобою рядом, и вижу, что ты не смотришь на меня, и комплексую, и хочу курить, чтобы хоть как-то снять это напряжение. Я чувствую себя ничтожеством в твоих глазах, и мне хочется сделать что-то такое, грандиозное, чтобы хоть как-то компенсировать своё внешнее убожество…

Салтыков остановился, закурил сигарету и продолжал:

— Ты сказала мне вчера о моих амбициях, о том, что я стремлюсь к власти, стремлюсь всегда быть в центре внимания. Всё это так, но скажи, как же мне ещё самоутвердиться? Ведь я же мужчина! Я не хуже других, я тоже хочу получать от жизни всё!

— Как самоутвердиться? — Олива сорвала с куста шиповника розочку, — А как Гладиатор самоутверждается? Он работает над собой, он занимается спортом, он ходит на тренировки в «Пятиборец», он получает два высших образования, он изучает немецкий! И ему не нужно строить из себя короля, потому что силы его направлены на то, чтобы реально вырасти над собой, а не пустить людям пыль в глаза, как это делаешь ты!

— Гладиатор, Гладиатор! — вскипел Салтыков, — Что ты без конца твердишь мне про Гладиатора? Я — не он! Я — это я, и не собираюсь быть ни на кого похожим, тем более на этого тупого качка, у которого весь словарный запас состоит из двух слов!

— Тогда непонятно, зачем ты вообще завёл этот разговор, — устало произнесла Олива, — Я всего лишь навсего указала тебе на то, что мне в тебе не нравится. Мне не нравится то, что ты вечно высовываешься, вечно «я», «я»… «Я» — последняя буква в алфавите, запомни это! И перестань строить из себя «хозяина» и кичиться своей властью!

— Да какая власть-то, мелкий? Если ты имеешь в виду Агтустуд — да он мне уже нахрен не нужен! Хочешь, я сегодня же, на встрече форума, передам все свои полномочия Кузьке?

— Вот и передай, — сказала Олива, — А то ты только обещать можешь.

— Поверь, мелкий, мне не нужно здесь ничего — ни Агтустуд, ни все эти люди! Мне нужна только ты! Ради тебя я готов пожертвовать всем — только не отвергай меня, умоляю, не отвергай!

Салтыков прижал к себе Оливу, осыпал её лицо поцелуями. Олива сначала пыталась отстраниться, но тут же, как тогда в Питере, обмякла в его руках. За этим-то занятием и застала их уже сошедшая с поезда Яна.

— Ой, Янка! Привет! — Олива обняла подругу, — Салтыков, бери её чемодан… Щас закинем твои вещи домой, и тут же отправимся в кафе «Остров» отмечать всем форумом твой приезд!

— Вау! Какая честь для меня, — усмехнулась Яна.

Салтыков, едва взглянув на подругу Оливы, взял её чемодан.

«А он ничего… — отметила про себя Яна, глядя на него, — И вовсе он никакой не урод, как Олива мне расписывала...»

— А где же мой солнцеподобный и луноликий Дмитрий? — вслух поинтересовалась она.