Жареный плантан

— Обычно мы переписываемся, — говорю я. Мама ничего не отвечает, и я спешу заполнить паузу: — Только не забудь, мне завтра на работу. По субботам у меня утренняя смена.

— Я тебя отвезу.

— Не надо, — осторожно произношу я. — Сама доберусь.

Работаю я в магазине аудио и видео в торговом центре «Йоркдейл». Я подавала резюме на вакансию продавца-консультанта, а меня взяли кассиршей. Когда мы переехали в центр, начальство предлагало перевести меня в филиал в «Итоне», но мне нравится долгая дорога на работу, я ценю время наедине со своими мыслями, а потому сказала маме, что ближе к дому мест нет.

Я умею быстро сканировать штрих-коды и упаковывать товар, но никогда не пристаю к покупателям с анкетами или каталогами, поэтому меня часто ставят работать в субботу утром, когда клиентов мало и смену сокращают. Сейчас половина двенадцатого, обратно в центр я доберусь за полчаса, но пока спешить домой нет необходимости. Все мое время мамой учтено, и она не станет звонить мне ближайшие пять часов. А значит, весь день я свободна.

Бойфренд живет в полутора часах езды от города: нет смысла вызывать его сюда, ведь мы сможем провести вместе всего около часа. Я вынимаю телефон и просматриваю список контактов. Позвонить, что ли, Ханне и Джастину? Оба запросто могут выйти погулять, но я никогда не общалась с ними за пределами школы, и мы не настолько близкие друзья, чтобы встречаться по выходным. А еще я не так далеко от своего прежнего района — можно звякнуть Рошель или Джордан, а те напишут Аните и Аишани, и мы все вместе завалимся в пирожковую или возьмем в кафешке ведерко куриных крылышек. Но это если девчонки ответят на звонок.

В итоге я заворачиваю в ресторанный дворик торгового центра. Еще нет и двенадцати, а потому я довольно быстро нахожу столик посередине под куполообразным потолком. Едва откусив пиццу, я слышу знакомые голоса: Наташа и Лиза — две девушки, которых взяли на работу одновременно со мной после группового собеседования. Уголком глаза я вижу, что они сидят через два столика от меня: фиолетовые косички Лизы елозят по ее красной рубашке, а у Наташи в ушах прыгают большие золотые кольца.

— Давай позовем ее к нам? — предлагает Наташа.

— Зачем? Она же с нами не общается, только «привет-пока».

— Может, стесняется.

— Ага, или нос задирает: думает, она лучше нас. — Зачем ты так кричишь? Она все слышит.

— Ну и что? Мы ничего о ней не знаем. Работаем вместе уже полгода, а она даже не говорила, в какой школе учится.

Я доела пиццу только до половины, но сую оставшийся кусок назад в бумажный пакет и встаю из-за стола, перекидывая зеленую сумку через плечо.

— я же говорю, она нас слышит! — недовольно шепчет Наташа. — Ты слишком горластая!

— Плевать! Не доверяю я тихоням. Молчат-молчат, а потом возьмут и расстреляют целую толпу.

— Раз так, — громко говорю я, собирая со стола грязные салфетки, — может, лучше быть со мной повежливее, чтобы не стать жертвой?

Это самая длинная фраза, сказанная мною сотрудницам. Мне, наверно, стоило просто проигнорировать Лизу — она, как и Анита, всегда стремится привлечь к себе внимание. Ушла бы по-тихому и доела пиццу в поезде, размышляя, чем заняться до возвращения домой. Но мне хотелось поставить их на место, показать, какая я на самом деле. По пути к эскалатору я слышу, как Лиза орет:

— Убедилась? Психичка ненормальная!

Однажды бойфренд пожаловался, что совсем меня не знает. Каждый раз в кино мы оставались в зале даже после окончания титров, пока уборщики нас не выгоняли. В тот вечер они почему-то никак не шли, и мы задержались дольше обычного. Друг отвел у меня со щеки прядь волос.

— Можем еще куда-нибудь пойти, — предложил он. — Соври маме, например, что в метро была авария.

— А куда мы пойдем и что будем там делать?

— Какая разница? Разговаривать.

Я подняла брови.

— Мне казалось, парни не любят девиц, которые много говорят.

Он засмеялся.

— Ты вообще не говоришь, прелесть. По крайней мере, ну не знаю, обо всяких важных вещах.

— А вот отсюда поподробнее.

— Ну перестань, — отмахнулся он. Я хотела было возразить, но он покачал головой: — И не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду под важными вещами. Давай поконкретнее.

Он пожал плечами и почесал подбородок с короткой щетиной.

— Школу. Отношения с родителями. Всякие такие штуки. О которых я тебе всегда рассказываю.

Я подняла указательный палец.

— Первое: школа — это жесть. — Я разогнула средний палец, так что получился знак мира. — Второе: мама… это мама. — Потом безымянный. — Третье… Что там было еще?

— А как насчет отца? — спросил он.

— А что насчет отца?

— Он ведь с вами не живет, да?

Я уставилась на черный экран. В зал ввалились два парня со швабрами и ведрами. Один из них крикнул:

— Кино закончилось, ребята!

— Да, кино закончилось, — подтвердил второй. — Домой идти необязательно, но здесь оставаться нельзя!

Бойфренд встал и уронил на пол двадцатку, отказываясь таким образом от моего участия в оплате билетов. Я молча подняла ее; предвидя такую уловку, я уже сунула такую же купюру в его спортивную сумку, пока он ходил в туалет.