Жареный плантан

Кара отхлебнула шипучки и вспомнила прошлый день рождения, когда Элоиз подбросила ее до метро, где дочь садилась на поезд до школы в центре города. Тогда Кара открыла дверцу машины и собралась выходить, но Элоиз схватила ее за запястье и потянула назад на сиденье.

— Я хочу, чтобы ты кое-что усвоила, — сказала она. — Когда ты родилась, я была в твоем возрасте.

Кара только молча заморгала, раскрыв рот, и Элоиз пожелала ей хорошо повеселиться. После этого примерно раз в два месяца мама возобновляла разговор, повторяя:

— Когда я была в твоем возрасте, тебе было три месяца… шесть месяцев… девять месяцев… и ты все время плакала и хотела есть. Ты представляешь? Представляешь, каково мне было?

Но сегодня она не задавала никаких вопросов. Элоиз пришла домой рано с бутылкой просекко в руках и велела дочери достать из кухонного шкафа два бокала. Пусть по закону пить разрешается только с девятнадцати лет, они все равно отпразднуют. Скоро Кара окончит школу, и у нее уже есть предложения, есть возможности — от полной стипендии в Йоркском университете до приветственного письма из Университета Торонто, куда она мечтала попасть на протяжении всех старших классов.

Они провозгласили пятый тост, и когда бокалы соприкоснулись, Элоиз вдруг захохотала, и ее хриплый смех заметался по гостиной, отражаясь от стен холостяцкой квартирки.

Пьяная

1

Во время перерыва на обед моим приятелям позвонили: Ханне — мать, Джастину — домработница. Оказалось, в оба дома пришли письма, адресованные каждому из моих друзей.

— Конверт маленький или большой? — спросил Джастин.

Ханна тем временем намотала на палец белокурую прядь.

— Толстый? Да, открывай.

Я уже получила свои конверты, все три, с поздравлениями и программой обучения. Мы с мамой повесили на холодильник списки «за» и «против», и я устроила междусобойчик с Рошель, единственной подругой из моего прежнего района, которая знала, что я не считаю себя слишком крутой для Эглингтон-Уэст и Марли, а потому еще разговаривала со мной.

Рошель собиралась поступать в филиал Университета Торонто в Миссисоге и сообщила мне, что Анита выбрала колледж Шеридан. Анита первая отвернулась от меня, когда я переехала. Затем, вскоре после того, как она перестала являться на наши встречи, Аишани начала постоянно ссылаться на обилие работы, а Джордан просто говорила, что «занята». По словам Рошель, Джордан настроилась пойти в Йорк, а Аишани никак не могла решить, хочет учиться в университете или нет: кредит на обучение ее задавит, и ей не улыбалось всю оставшуюся жизнь отдавать долги.

Джастин закончил разговор первым, а потом и Ханна. Ее приняли в Университет Дэлхаузи, а вот Джастину в Куинсе отказали. Он спрыгнул с дерева, куда забрался, как только мы вошли в парк, и подошел к сетчатому забору, к которому прислонилась Ханна. Я осталась сидеть у другого дерева неподалеку, подложив под себя рюкзак, чтобы не испачкать джинсы.

— Ну и ладно, там высокий уровень суицида. — Джастин достал из кармана парусиновых брюк упаковку мятных леденцов. — Лучше пойду в Макмастер.

— Ты уже забрал свои документы? — спросила Ханна.

Он прикрыл ладонью зажигалку, прикуривая сигарету, глубоко затянулся и только потом ответил:

— Рано или поздно заберу. — Он почесал родинку на правой щеке и выпустил изо рта дым. Я сморщила нос.

Ханна фыркнула:

— Ты вроде как и не расстроен.

— А чего расстраиваться-то, — ответил Джастин, пожимая плечами и улыбаясь.

Его самоуверенность вовсе не была напускной, и это меня кольнуло: я не умела быть настолько беспечной, почти до наглости. И все же, должно быть, приятно верить в себя.

— Однако нам есть что отметить, — сказала Ханна. — Я слышала, кое-кто сегодня надумал слинять с уроков и завалиться к Андрею.

— Правда? — Джастин перегнулся через забор и плюнул кому-то во двор. — Кто именно?

— Нора, Райан, Себастиан, еще кто-то.

— Славно.

Я ничего не сказала. Никого из названных ребят я не знала, только встречала в коридорах. По сути, я и Ханну с Джастином толком не знала. Первые два года учебы в этой школе я все время проводила с Терренсом Питерсом, а когда его семья переехала в Уитби, я как-то незаметно прибилась к Джастину и Ханне — мы вместе занимались в драмкружке, всегда были самыми сильными учениками и часто сообща готовили групповые проекты. В начале последнего года Ханна предложила обедать вместе. Не успела я оглянуться, как это вошло в привычку.

Кара, а ты как? — поинтересовался Джастин.

Я скривила рот на сторону, будто в раздумье.

— Спасибо, воздержусь.

— У тебя какой-то зуб на развлечения или как? — спросила Ханна.

— Зуб?

— Нет, ну серьезно. Тебя приняли во все университеты, о которых ты мечтала, — какой смысл теперь ходить на уроки?

— Ханна, когда я последний раз прогуляла школу, дело кончилось плохо, — заметила я.

— Да когда это было! Сто лет назад, давно пора забыть. К тому же мы тебя не бросим, как они, обещаю.

— Слушай, мне пора: хочу успеть перекусить перед французским.

— Шутишь? Ты серьезно собираешься весь день долбить спряжение глаголов? — не отставала Ханна. — Сегодня же пятница!

— Нет, но знаешь…