Жаркая осень 1904 года

Иногда, но не каждый день, компанию господам офицерам составляла Арина, ранее бывшая дуэньей великой княгини Ольги. Впрочем, сейчас она, щеголяя новеньким обручальным кольцом, сменила статус приживалки, став законной женой, и фамилию Родионовой поменяла на Никитину. Венчал их сам отец Иоанн Кронштадтский прямо в море, по той причине, о которой сейчас напоминал округлившийся животик Арины. Там внутри, как уверяют врачи с плавгоспиталя, с вероятностью девяносто процентов уже начинает шевелиться еще один будущий Никитин. Еще десять процентов медики дают на то, что это не Никитин, а Никитина. Примерно такое будущее напророчил Арине при первой встрече с ней отец Иоанн Кронштадтский. Вот он сидит – муж, в животе шевелится сын, и родится он уж всяко до Рождества, причем с запасом. И оттого она такая счастливая!

Впрочем, и императору с супругой тоже грех жаловаться, несмотря на то что разница в возрасте между ними около десяти лет. Но об этом потом.

Сама рота внутренней дворцовой охраны, сменившая прежних дворцовых гренадер, была укомплектована из прикомандированного к «Сметливому» взвода морской пехоты, с добавлением нижних чинов и двух мичманов местного происхождения, частью из Гвардейского флотского экипажа, частью из переформировываемой в Корпус Тихоокеанской бригады морской пехоты. Если императору Михаилу так надо, то генерал-майор и флигель-адъютант Бережной от этого небольшого изъятия не обеднеет. Правда, забрали у него лучших из лучших, но там, в Тихоокеанской бригаде и так все молодцы были как на подбор.

После завтрака с семи тридцати до девяти тридцати император поднимался в Готическую библиотеку и там занимался текущими делами. Он никого не принимал, а лишь, делая для себя пометки, читал поступившую за ночь корреспонденцию, рассортированную секретарем по степени важности, а также бегло пролистывал утренние петербургские газеты. Поверх прочей прессы обязательно лежала свежая «Правда», которую император читал внимательно, с карандашом, на предмет решения – кому какое дать поручение, а кому – просто дать по шее.

Время европейских газет придет чуть позже, ибо они попадают в Петербург уже несколько несвежими. Не настало еще то время, когда одно и то же одновременно смогут прочитать и в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Берлине, и в Санкт-Петербурге, и в Пекине. Обзор по этим иностранным газетам, как и по губернским газетам империи, раз в неделю готовил специальный пресс-секретарь, освобождая императора от перелопачивания огромного объема пустопорожнего трепа, которым по большей части и является буржуазная либеральная пресса.

После чтения газет и корреспонденции, в десять ноль-ноль, император шел в гостиную, где вкушал второй завтрак, вместе с приезжавшей ради этого случая из Аничкова дворца вдовствующей императрицей Марией Федоровной и своей очаровательной супругой Марией Владимировной. Порции там были такие, что здоровому мужику было ни за что не наесться, особенно с учетом довольно интенсивных тренировок, которыми изнурял себя молодой император, помнящий и о физическом совершенстве тела. Так себе – приятное дополнение.

Иногда на этом завтраке в качестве личных гостей императора бывали Ирина Владимировна со своим мужем Сосо, или генерал-майор и флигель-адъютант Бережной со свой невестой и почти уже женой великой княгиней Ольгой, или адмирал Ларионов с почти невестой Викторией Великобританской… А иногда вся эта компания собиралась на завтрак разом, и вот тогда всем становилось уже по-настоящему интересно.

После второго завтрака, с десяти тридцати до выстрела полуденной пушки в Петропавловской крепости император Михаил принимал посетителей и проводил совещания, требуя от всех получивших аудиенцию, чтобы свой вопрос они докладывали кратко, четко и по существу. После того как звучал полуденный выстрел, император оставлял все дела и спускался в подвал, где два часа до самого обеда, вместе с отдыхающей сменой роты внутренней охраны, изнурял свое тело железом, а также занимался фехтованием и рукопашным боем, стремясь достигнуть как совершенства телосложения, так и силы удара и быстроты реакции. Три раза в неделю это был силовой спорт, два раза – рукопашка, и еще два раза – фехтование, как восточное, так и европейское.

Спустившаяся однажды в подвал Мария Федоровна, собравшаяся посмотреть – чем занимается ее самый младший, последний и самый любимый сын, пришла в ужас от лязга железа, крепкого запаха мужского пота, звуков ударов и команд тренера, роль которых каждый в своей дисциплине исполняли офицеры морской пехоты и специально приглашенный из Японии известный сенсей. Ее покойный супруг Александр Александрович, с его невинной привычкой завязывать узлом каминные кочерги и рвать пополам колоды карт, в сравнении с сыном, с точки зрения вдовствующей императрицы, был настоящим ангелом.