Жаркая осень 1904 года

А ведь мне рекомендовали его как самого смышленого и хладнокровного сотрудника Нижегородского охранного отделения. «Сосватал» этого парня мне Михаил Игнатьевич Познанский, воспользовавшись своими «фамильными» связями – его отец служил начальником Нижегородского губернского жандармского управления. Нам нужен был агент, который ранее не засветился ни в Питере, ни в Москве. Очень хотелось, чтобы никто, даже случайно, не заподозрил в нем агента охранки.

Когда Никита – так звали агента – прибыл в Санкт-Петербург из Нижнего Новгорода, я тщательно проинструктировал его перед тем, как вывести на людей, хорошо знающих Михаила Ивановича Соколова – лидера эсеров-максималистов. Среди своих единомышленников Соколов был более известен как Медведь.

– Главное – не суетись и не спеши, – говорил я Никите. – Помни, что эсеры должны понять, что ты нужен им, а не наоборот. Прикидывайся недалеким увальнем, который своей головой старается не думать, предпочитая слушать тех, кто умнее его. Я думаю, что как волжанин – главарь максималистов был родом из Саратовской губернии – Медведь будет испытывать к тебе определенные симпатии. Как-никак земляк. Но ты старайся поменьше рассказывать о себе – случайно можно проговориться и сказать лишнее. Сам в террористы не лезь – тебе это не надобно. Помни – Медведь очень любит проверять своих боевиков, предлагая им для начала убить какого-нибудь городового или сотрудника охранки. Если ты не сможешь это сделать, то тогда убьют тебя. В этом отношении у них очень строго. Если боишься – скажи мне сразу, – я в обиде не буду. Мне нужен человек, который сделает свое дело без дрожи в коленках. Так что в случае твоего отказа я зла на тебя держать не буду, а просто снова отправлю в Нижний. Ты же о нашем разговоре должен забыть навсегда.

– Не беспокойтесь, ваше превосходительство, – Никита прямо и смело смотрел мне в глаза, что мне понравилось – не хитрит и не пытается изображать рвение и старание, – я этих иродов никогда не боялся, думаю, что и сейчас не испугаюсь. Вот вам истинный крест, – он размашисто перекрестился.

– Ну, что ж, Никита, тогда слушай и запоминай. Медведь и его банда готовят покушение на министра иностранных дел Российской империи господина Дурново. Ну, и возможно, на кое-кого повыше…

– Неужели на государя-императора? – удивленно охнул Никита. – Вот ведь злодеи какие!

– Действительно, они злодеи, которых свет не видывал, – согласился я. – Человека для них убить – что муху прихлопнуть. Потому я и прошу тебя поберечься. Значит, так. Мы подготовили для тебя рекомендательное письмо от одного из ваших нижегородских эсеров. Тебе фамилия Долгополов известна? Нифонт Иванович Долгополов – он в ваших краях, как я слышал, птица высокого полета среди социалистов-революционеров.

Никита, услышав знакомую фамилию, кивнул мне.

– Как не слышать – слышал. Он вроде в Канавине в больнице работает старшим врачом.

– Все правильно. – Я достал из своей рабочей папки конверт с письмом. – Так вот, наши люди, хорошо знающие его почерк – ведь врач столько всего пишет за день, – подготовили от его имени весточку для Медведя. В ней Долгополов передает ему привет и рекомендует тебя как идейного эсера, за которым начала ходить местная охранка. Потому-то тебе срочно и понадобилось уехать из Нижнего. Ну, а ты в разговоре с Медведем невзначай скажи ему, что в Питере тебя приютил твой двоюродный брат, который работает в Новой Голландии истопником. Дескать, печки топит, дрова колет и, что самое главное – имеет доступ практически во все помещения. Сейчас, летом, он ремонтирует некоторые помещения Новой Голландии – где-то подкрашивает, где-то штукатурит. Потом ты пожалуйся, что брательник твой страшный скупердяй, и что он готов за копейку удавиться. Мол, собирает по рублику, чтобы скопить деньжонок побольше и уехать домой в Нижний. Хочет он там начать свое дело. Купцом стать или хозяином лавки.

– Все понятно, ваше превосходительство, – Никита кивнул. – Я все так и сделаю. Только надо обговорить – как мне с вами связываться. Ведь о том, что я работаю на вас, никто больше знать не будет?

– Не будет, – успокоил я Никиту, – кроме нескольких моих людей, за которых я ручаюсь, как за себя. У меня нет никакого желания брать грех на душу, подвергая тебя смертельной опасности. Встречаться с тобой будем здесь, в этой квартире, в разное время и в разные дни. Вот тебе бумажка – здесь все написано – в какой день недели я буду здесь ждать тебя. Запомни, а потом отдай ее мне. Если кто тебя здесь увидит, то скажи, что у тебя тут зазнобушка живет. Мы тебе ее для правдоподобности организуем, – я лукаво подмигнул Никите, – не бойся, девица и в самом деле симпатичная и покладистая. Если же тебе понадобится срочно со мною встретиться, то ты передашь мне просьбу об этом через своего «брательника». Он действительно работает в Новой Голландии, но только, как ты сам понимаешь, не истопником.