Жаркая вечеринка

— Ты куда? — удивленно спросил он, видя, что я спускаюсь в подвал.

— Там надо какие-то дела закончить, — я пожала плечами, — твой начальник так сказал.

— Шомпол, что ли? — он двинул вслед за мной.

— Ага, Шомпол.

Шомпол, Шомпол… Нет, простым совпадением это быть не могло! Где же я слышала эту кличку? Ну конечно же! В квартире Грушиной. Вот почему его голос показался мне таким знакомым. Шустрые ребята! Едва успели разделаться с Грушиной, тут же принялись за Абрамова.

Мы уже подошли к двери в подвал.

— Заходи, — я посторонилась, давая Диману возможность самому открыть ее.

Он потянул за ручку и застыл на пороге. Я с силой пихнула его внутрь и достала пистолет.

— Ну вот, теперь все в сборе, — удовлетворенно произнесла я. — Толик, этого тоже к скобе.

Диман плохо соображал, что происходит, видимо, мыслить он был не в состоянии. Абрамов, деловито пошарив по карманам стоявшего у стены парня, достал ключи от наручников и подозвал Димана:

— Давай руку.

Увидев у меня в руке пистолет, тот подчинился. Через минуту парочка стояла в полускрюченном положении, прикованная к скобе, третий лежал рядом, не подавая пока признаков жизни. Мы с Абрамовым, усевшись на лавку напротив, держали всех в поле зрения.

— Ну что ж, господа присяжные заседатели, начнем, пожалуй, — торжественно произнесла я, — хочу заметить, что чистосердечное признание может существенно облегчить вашу участь. Итак, никто не хочет сделать заявление?

Я поглядела на Димана и его дружка, которые как в рот воды набрали.

— Значит, будем молчать? — Я обернулась к Абрамову: — Толя, принеси, пожалуйста, нож с кухни. Хотя, постой, выверни-ка у них карманы.

Абрамов начал с лежащего на полу, потом перешел к Диману и его соседу. На лавке возле меня выросла горка всевозможной мелочевки: зажигалки, сигареты, связки ключей, техпаспорт на машину, права, записные книжки, шариковые ручки и тому подобное. Была там и пара выкидных ножей.

Но сначала я выгребла из кучи пару листов бумаги, сложенных пополам. Я их развернула. Это был заверенный нотариусом договор дарения части магазина, принадлежащей Грушиной Антонине Игоревне, Вайсману Роману Михайловичу.

Вот что за бумаги заметила я на столе у Грушиной, когда пришла к ней сегодня. Когда я в спешке сматывалась оттуда, их там точно не было. Надо быть либо полным идиотом, либо настолько уверенным в своей безнаказанности, чтобы убивать Грушину в тот самый день, когда она подписала договор.

И вообще, не проще ли было оставить ее в живых, раз уж договор был на руках? Впрочем, она могла бы опротестовать этот «липовый» документ, и тогда бы у Вайсмана возникли проблемы. А так бумаги на руках, хозяйка в мире ином, «подмазать» кого следует, чтобы не задавали лишних вопросов, и — порядок.

Я положила договор в карман и подошла к нашим пленникам. Коротко, без размаха, ударила обветренного кулаком в нос. Он свободной рукой схватился за лицо, размазывая потекшую кровь.

— За что? — Он поднял на меня налитые злобой глаза.

— Не прикидывайся, Шомпол, — прищурила я глаза, — ты же узнал меня. Мало того, что ты долбанул меня по башке, так что я полчаса провалялась без чувств, так ты еще хотел жмурика на меня повесить. Я таких вещей никому не прощаю, так что это не мне, а тебе придется работать на аптеку, если ты, конечно, останешься жив после того, что я с тобой сделаю. Может быть, Анатолий тоже захочет сказать тебе пару теплых слов. Захочешь, Толя? — я обернулась к Абрамову.

— А как же, — поддержал он меня, — еще как захочу.

Я увидела, что в глазах Шомпола появился страх за свою гнилую шкуру. Чтобы окончательно сломить его волю, я добавила:

— Хочешь, я расскажу тебе, как ты будешь умирать? Очень долго. Ты проклянешь тот день, когда твоя гнусная рожа появилась на свет. Ты не дрожи, Диман, ты парень хороший, тебя я прикончу сразу, без боли.

— Я здесь ни при чем, — завопил Диман, — это все они! Не убивай меня!

— Заткнись, — я гневно посмотрела на него, — раньше надо было думать.

Я снова повернулась к Шомполу, который пытался унять нервную дрожь в коленях.

— Ну, что, дружок, молчишь? Жить хочешь?

— Хочу, — с надеждой в голосе ответил он.

— Это уже лучше, Шомпол, а я уж думала, у тебя совсем нет чувства самосохранения, — удовлетворенно сказала я. — И что же ты можешь предложить мне в обмен на твою жизнь?

— Я дам тебе денег, — выдохнул он, — много денег.

— Вот как, — я сделала вид, что заинтересовалась его предложением, — интересно, во сколько же ты ее оцениваешь?

— Двести тысяч…

— Неплохая сумма по нынешним временам, — мечтательно произнесла я, — можно купить однокомнатную квартирку.

— Я говорю про двести тысяч долларов, — Шомпол сглотнул слюну, — на них можно купить двадцать однокомнатных квартир.

— Вот это да, Шомпол, — удивилась я. — Откуда у тебя такие деньги? Мне кажется, что ты мне врешь. Хочешь выбраться отсюда, и ищи ветра в поле, ведь так, Шомпол? Но ты меня не проведешь. У меня здесь, — я постучала средним пальцем по голове, — кое-что имеется.