Жаркая зима для двоих

Отец Эбби не любил нанимать слуг в дом. У них была только няня и уборщица. Он говорил, что ему не нравится, когда по дому снуют чужие люди, прикасаются к его вещам и следят за каждым его шагом. Эбби стало любопытно, привыкнет ли она когда‑нибудь к вездесущим слугам в доме Гейба.

- Завтра я покажу тебе территорию за домом. Там расположен сад, в котором может играть Раф. Сад огорожен, поэтому не стоит волноваться, что мальчик сбежит.

- Хорошо. - Она кивнула, хотя ее голова шла кругом от увиденной роскоши.

Гейб быстро повел ее вверх по лестнице, и Эбби пришлось почти бежать, чтобы не отставать от него.

- Это комната Рафа. - Он отступил назад, пропуская Эбби в комнату первой. Его глаза сияли от эмоций, которые она не понимала.

Комната была просто райской для ребенка. Колыбелька и детская кроватка и маленький стул, который понадобится Рафу через несколько месяцев. Здесь же были ходунки, полки с игрушками для разного возраста, кресло‑качалка и узкая кровать для взрослого человека. Эбби ходила по комнате, затаив дыхание, и прикасалась пальцами к различным предметам мебели.

Рядом с детской была большая ванная комната и спальня.

- Няни станут по очереди дежурить по ночам. Ночью няня будет спать в этой комнате.

- А для чего кровать в детской? - тихо спросила Эбби и закрыла глаза.

Он пожал плечами:

- На случай, если он заболеет. Или ему будут сниться страшные сны.

Эбби не ожидала от него такой предусмотрительности.

- Как тебе удалось так быстро все обустроить? - спросила она, и он небрежно повел плечами. - А где моя комната?

Он смотрел на нее несколько секунд, потом вышел в коридор и прошагал к двери в его конце. Пока он не открыл дверь, Эбби думала, что они будут спать в одной комнате. Но комната предназначалась только ей и была оформлена в нейтральных тонах.

- Моя комната. - Она неуверенно кивнула, словно успокаивая себя.

- Моя комната рядом, - произнес он почти равнодушно.

Эбби покраснела. Подняв глаза, она увидела, что Гейб пристально наблюдает за ней.

- Или ты предпочитаешь ночевать в моей комнате? - вкрадчивым тоном спросил он, и у нее задрожали колени.

Паникуя, она моргнула. Она боялась показать ему, как сильно его хочет. Она желала, чтобы он целовал и ласкал ее. Эмоции одержали верх над ее здравомыслием.

- Успокойся, милочка. Я пошутил. По‑моему, мы оба знаем, что одной ночи нам вполне достаточно.

Гейб снова вспомнил себя мальчиком. Его мать, Марина, умирала. Не из‑за болезни, а из‑за наркотиков, которые она вводила себе в вену. Она умирала, и он не мог ее спасти.

Он вспоминал свой страх и попытки обнять ее и рассмешить. Но она резко отталкивала его от себя и в ярости орала:

- Ты такой же, как он!

Под действием наркотиков она начинала ненавидеть Гейба, который походил на своего отца, Лоренцо, и Марина не могла ему этого простить.

Раф не узнает подобной боли. Он не узнает о материнском гневе. У него не будет отца, который отвергает его мать и делает ее несчастной.

Гейбу просто нужно постараться и простить Эбигейл за то, что она сделала. Он не позволит их сыну чувствовать антипатию отца к его матери. По крайней мере, Гейб надеялся, что так будет.

Глава 6

Гейб проснулся после тяжелого сна. Он злился, на его лбу выступила испарина. Чтобы успокоиться, он решил побегать. Пробежав шесть миль, он вернулся в замок, беспокойный и раздражительный, каким был уже многие дни.

Он не сразу понял, что идет к лестнице, а затем поднимается наверх. Задержавшись у детской всего на секунду, он открыл дверь и вошел внутрь. Ребенок не спал. Лежа в кроватке, он, широко раскрыв глаза, рассматривал мобиль.

Гейб почувствовал гордость и любовь к малышу. Да, любовь. Он никогда не испытывал ее раньше, но теперь она переполняла его. Он встал у кроватки, не зная, что делать.

Раф пискнул и поднял ручки, пристально глядя на Гейба, и тот, повинуясь инстинктам, взял мальчика на руки.

Он выдохнул, прижав Рафа к груди и вдохнув его запах.

- Сынок, - прерывистым тоном прошептал он. - Я позабочусь о тебе. - Он снова вдохнул. - Я люблю тебя.

* * *

Наступило морозное утро. Эбигейл поднялась на рассвете. Она нервничала отчасти из‑за смены часовых поясов, отчасти из‑за сомнений по поводу того, что она правильно сделала, приехав в Италию.

Она прошла на цыпочках мимо комнаты Гейба, хотя у нее был соблазн зайти к нему и забраться в его кровать.

Только один вид деятельности мог избавить Эбби от стресса. Ей пришлось отказаться от балета на последних месяцах беременности, а после рождения Рафа у нее просто не хватало сил ни на что, кроме непродолжительной растяжки. Но желание вернуться к занятиям хореографией приводило ее в дикое отчаяние.