Жаркие ночи

— Пижама вполне сошла бы. — Он наблюдал, как обтягивающий бархатный лиф соблазнительно вздымается и опадает.

— Платье скрывает больше.

Люк как приклеенный смотрел на обтянутые тканью бедра. Теоретически платье могло бы скрывать больше.

Господи Боже, ради всех святых, сделай так, чтобы на ней было белье.

— Утраивайся на кровати, только что началась новая серия. Одна из рождественских. Я налью тебе вина.

Клаудии было неловко ложиться на его кровать, учитывая то, что случилось раньше, но он сказал: все должно быть как в давние времена. Он, она, пицца с ветчиной и ананасами и «Корабль любви».

— А есть в меню обслуживания номеров гавайская пицца? — Она сбросила туфли.

Люк засмеялся:

— Нет. Уже смотрел.

— Ладно, я и так переела.

— За здоровье, — произнес он, протягивая ей бокал. Они чокнулись.

— Ты что, умеешь читать по губам?

— Я думал, мы могли бы поступить как в комедийных шоу, когда произносят диалог одновременно с актерами.

— Ха. Шутник.

— Ты столько раз смотрела эти серии, наверняка знаешь каждое слово наизусть, не так ли?

— Ш-ш-ш. Я пытаюсь слушать.

И они уже почти не разговаривали. Обменивались короткими замечаниями по поводу того, как все устарело и какими вызывающими были некоторые модели одежды в семидесятые и восьмидесятые.

Клаудия начала зевать, когда пошли титры второй серии. Она уютнее устроилась на подушках, лежа на боку, подперев голову ладонью.

— Мне пора идти.

Она разомлела после двух бокалов. Вспышки молний сменились дождем, он однообразно стучал в окно, добавляя уюта их дружескому времяпрепровождению. Было так мило и привычно, казалось, что возникшее ранее напряжение между ними ей просто почудилось.

Было так, как в ее воспоминаниях, мило и легко. Без заморочек. Может, это и все, что у них было? Все, что им предназначено?

Может быть, нет ничего лучше, чем временная ловушка с этим «Кораблем любви».

— Мне правда нужно идти.

Но песня закончилась, начался эпизод с шутливым спором Джули и Гофера.

— Ой. Я всегда хотела, чтобы они были вместе, помнишь?

— Да, помню.

— Они не торопились с этим. — Она не отрывалась от телевизора.

Люк хмыкнул, и она отвлеклась:

— Что?

— Ничего.

Клаудия криво улыбнулась ему:

— Ты ненавидишь этот сериал, да?

Люк покачал головой, разглядывая ее лицо:

— Обожаю смотреть, как ты его смотришь.

Милое замечание. Непринужденное. Но его взгляд задержался на ее губах, и вдруг вся нежность и легкость испарились.

Может, это не все, что им предназначено.

— Рада, что развлекаю тебя. — Она положила голову на подушку и с удовольствием позволила «Кораблю любви» унести ее в далекий от нынешних сложностей мир.

Где женщина с планшетом смогла получить своего мужчину.

* * *

Когда она проснулась несколькими часами позже, в комнате было темнее и тише. Телевизор был выключен. Только цифры на электронном будильнике освещали сложившуюся ситуацию.

Она уснула. И он тоже.

Пора прекращать заниматься подобными вещами.

Она чуть сползла вниз, подол платья задрался до колен. Одной рукой она подпирала щеку, другая лежала на груди Люка.

Он храпел, лежа на спине, повернув голову в ее сторону, его руки свободно лежали по бокам.

У нее зачесались руки, так захотелось прикоснуться к его лицу. Провести пальцем по скуле.

Грудь под ее рукой вздымалась и опадала в такт дыханию, она могла чувствовать удары его сердца, уверенные и четкие.

Ее пульс стал бешеным, указывая на то, что весь этот… вуайеризм вреден и даже мысли о том, чтобы прикоснуться к нему, опасны.

Она прерывисто задышала, опасаясь преступить эту черту.

Он же разглядывал ее, когда она спала?

Разглядывал. У нее на плече появился ангел. Он не прикасался к тебе.

Но ты была голой. Это дьявол сел на другое плечо, нашептывая обольстительную правду.

— Но это не оправдывает тебя, — настаивал ангел.

— Продолжай, все отлично, — подстегивал дьявол.

Никогда в жизни Клаудия не испытывала такого соблазна. Только слегка прикоснуться к его лицу, и все. Легко, как перышком. Он крепко спит. Скорее всего, даже ничего не почувствует.

И тут ее рука, не подчиняясь контролю разума, начала двигаться. Медленно, осторожно, словно он мог проснуться в любую секунду. Пальцы опустились на скулу, его лицо и шея были безупречно гладкими.

Она замерла, напряглась, ждала. Затаила дыхание.

Сердце бешено стучало.

Ничего не произошло. Он даже не повернулся во сне, не проснулся, не потребовал ответа, что, черт побери, она делает.

Клаудия с трудом выдохнула, оглушительно громко в комнате, где висела тяжелая тишина. Потом, когда удостоверилась, что он спит, провела пальцем по его щеке. Это не было даже прикосновением, просто бабочка прошелестела трепетным крылышком по коже.

Не обнаружилось ни одного волоска. Гладкий, как младенец. Присыпанный тальком. Таким же мягким, как его губы. Ее взгляд сосредоточился на совершенных губах, освещенных красным мерцанием цифрового будильника, делавшим их еще более совершенными.