Жаркие ночи

Эйвери в дизайнерском прозрачном белом платье со шлейфом, волочившимся по песку, с открытыми плечами, волосами, ниспадавшими длинными волнами по спине, с цветами из кристаллов Сваровски по бокам заколок, придавшим ей несколько театральный вид.

И Клаудия, несмотря на угрозы надеть униформу, потрясающе выглядела в белом обтягивающем платье из жоржета, затянутого кожаными ремешками, тесно обвивавшими ее стан и свободно спадавшими до лодыжек. Она зачесала волосы наверх, как в ту ночь, когда они с Люком впервые занимались любовью, и воткнула за ухо цветок гибискуса.

Единственное, что их роднило, — букетики из тропической плюмерии.

Люк протянул Клаудии руку и улыбнулся, когда она отдала ему свою. Сердце невесты билось так сильно, словно было готово выпрыгнуть из груди. Он выглядел как никогда хорошо, загорелый и слегка небритый. С отросшими и выгоревшими на солнце волосами.

— Ты прекрасно выглядишь.

— И ты тоже.

Темно-коричневые брюки и кремовая рубашка оттеняли его загар и не скрывали крепкие мышцы. Он справился со всеми трудностями и открыл собственный бизнес.

— Все готовы? — спросил священник.

Клаудия посмотрела на Эйвери. Отец что-то тихо говорил ей. Клаудия была рада, что родители Эйвери отбросили свои разногласия и приехали из Соединенных Штатов, чтобы быть с ней здесь сегодня. Мистер Шоу поцеловал дочь в щеку, передал ее руку Джоне, разодетому в брюки песочного цвета и белую льняную рубашку.

— Мы готовы, — сказал Джона.

Халл, к всеобщему изумлению, пролаял, выражая согласие.

И между могучим Тихим океаном впереди и любимой «Тропиканой» позади пары дали обет любви и верности.

— Можете поцеловать ваших невест, — пробормотал священник после обмена кольцами.

Церемония завершилась.

Джона гикнул и театрально расцеловал Эйвери под аплодисменты. Клаудия засмеялась и покачала головой. Люк подхватил ее на руки и закружил в объятиях, поднимая облачко песка.

— Ты сделала меня таким счастливым, каким я и не мечтал быть, — сказал он.

Клаудия улыбнулась, обнимая его руками за шею.

— Я тебя люблю, — сказала она, притягивая его к себе и жадно целуя.

Когда спустя некоторое время они вернулись с неба на землю, у нее закружилась голова. Она улыбнулась ему во весь рот:

— У меня голова идет кругом.

— Отлично, — хмыкнул Люк. — Это оттого, что ты кружишь мне голову.

И он снова и снова кружил ее под тропическим солнцем.