Жаркие ночи, тихие дни

Однако у нее были для него новости поважнее.

Она пристально посмотрела на его галстук-бабочку и пригладила рукой атласный лацкан.

— Мне нужно кое о чем тебе сказать.

— Новости? Интересно, они такие же хорошие, как мои? Но говори первая.

Она встретила его пристальный взгляд. Джек говорил с таким энтузиазмом, что она улыбнулась и кивнула:

— Нет, сначала ты.

— Мы со Сноу решили превратить Лидибрук в овцеводческую ферму-музей. Мы оформим ее для туристов, будем устраивать шоу пастушьих собак и стрижки овец, рассказывать о красотах необжитой местности. Ты была права. Это слишком особенное место, у него чересчур давняя история, чтобы о ней забывать.

Мэдди просияла и обхватила его за шею. Джек занимался инвестициями, был отличным отцом Боу, но несколько раз она ловила тоску в его взгляде. Затея с музеем именно то, что ему нужно.

Но теперь они очень много времени проводили в Сиднее. Это не был компромисс. Они просто наслаждались прелестями обоих образов жизни.

— Означает ли это, что мы чаше будем бывать здесь? — спросила она.

Он поцеловал ее запястье.

— Мы будем здесь столько, сколько захочешь ты. — Джек улыбнулся. — Хотя почти вся жизнь Боу проходит в Сиднее. Игровые группы, плавание.

— Он талантлив.

— И у него невероятно красивая мать. — Коснувшись лбом ее лба, Джек стал раскачиваться в такт музыке, но потом посерьезнел и тихо произнес: — Спасибо за то, что вернула меня к жизни. Я так тебя люблю, что хочу просто обнять и никогда не отпускать. Кстати… — Застигнув Мэдди врасплох, он обхватил ее за талию, поднял и прокружил на месте.

Смеясь, запыхавшаяся Мэдди поправила тиару.

— Нам придется какое-то время обойтись без таких неожиданностей. — Когда он вопросительно нахмурил брови, она поддразнила: — Всего лишь на семь или восемь месяцев.

У Джека расширились зрачки. Его грудь неожиданно высоко поднялась от вздоха. Он снова и снова приглаживал пальцами свои волосы.

— Ты хочешь сказать… — У него дернулся кадык. — Ты и я… Мэдди… ты носишь ребенка?

Она прикусила губу, но не сдержала улыбки до ушей:

— Угу.

Вскрикнув, он снова схватил ее и прокружил на месте. Поставив Мэдди на пол, Джек шагнул назад и серьезно спросил:

— Тебе нужно присесть?

— Все в порядке. Отлично. Доктор говорит, что лучше не бывает. — Она держала его за руки, изучающе глядя в его глаза. — Но если ты хочешь отложить медовый месяц в Париже… Я имею в виду, что если ты беспокоишься о перелете или…

Между его бровей образовалась складка.

— С Боу мы были в Нью-Йорке, — сказал он, — на Гавайях, в Новой Зеландии. Я не понимаю, почему этот малыш не может полететь во Францию. — Теплой ладонью он коснулся ее живота и улыбнулся.

Мэдди обняла Джека. Неужели он действительно справился со своими страхами?

Она отстранилась:

— Ты уверен?

— Нет. Я убежден. — Его сильные руки обняли ее. — Знаешь, что я больше всего в тебе люблю?

— Думаю, знаю. — Игриво поднявшись на цыпочки, она коснулась губами его рта.

Он хмыкнул:

— Помимо этого.

— Скажи.

— Я каждый день открываю в тебе нечто новое, отчего начинаю сильнее тебя любить.

По щеке удивленной Мэдди покатилась слеза. Они целовались снова и снова. Тихо проговорив Джеку слова любви, она прижалась щекой к его груди, думая о том, какое невероятное будущее их ждет.

Внимание обоих привлек крик:

— Пап-па!

Они обернулись. Кейт держала Боу на руках:

— Ваш сын хочет танцевать.

Смеясь, Джек усадил Боу на согнутый локоть, как на качели. Обнявшись, все трое стали танцевать, переполняемые радостью, ощущением единения и счастьем.