Жаркий август

– Хватит, нам больше не о чем говорить!

Делать было нечего. За всю дорогу до Маринеллы Ливия не проронила ни слова, и Монтальбано не осмелился нарушить ее молчание. Приехав, Ливия наспех покидала вещи в чемодан и с мрачным видом уселась на веранде.

– Приготовить тебе чего-нибудь поесть?

– Ты только о двух вещах и думаешь.

О каких именно, она не сказала, но Монтальбано все равно понял.

Ближе к часу Гвидо с семейством заехал в Маринеллу за Ливией. Руджеро, с которым Бруно не пожелал расставаться, тоже сидел в машине. Гвидо вручил Монтальбано ключи от домика, но руки ему не подал. Лаура демонстративно отвернулась, Бруно издал неприличный звук, а Ливия не удостоила его даже взглядом.

Отверженный и всеми покинутый, Монтальбано безутешно смотрел им вслед. Но где-то в глубине его души таилась толика облегчения.

Первым делом он позвонил Аделине.

– Адели, Ливии пришлось вернуться в Геную. Можешь прийти завтра утром?

– А то как же. Да хоть через пару часиков могу подойти.

– Не нужно.

– Нет уж, я все равно приду. Представляю, какую там синьорина грязюку развела!

На кухне нашлось немножко черствого хлеба. Он съел его с ломтиком сыра тумаццу, завалявшимся в холодильнике. Потом улегся на кровать и задремал.

Когда он проснулся, было часа четыре. По доносившемуся из кухни звяканью посуды было ясно, что Аделина уже пришла.

– Адели, не сваришь мне кофе?

– Сию минуту, синьор комиссар.

Она принесла кофе, кипя от возмущения:

– Мать честная! Тарелки-то немытые, а в ванной я нашла грязные трусы!

Если и существует женщина, повернутая на чистоте, так это Ливия. Но Аделина упорно видела в ней неряху, чей предел мечтаний – свинарник.

– Я же тебе сказал – ей пришлось срочно уехать.

– Вы поцапались? Разругались?

– Нет, мы не расстались.

Аделина с разочарованным видом удалилась на кухню.

Монтальбано встал и пошел к телефону.

– Агентство «Аврора»? Это комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с синьором Калларой.

– Я вас немедленно соединю, – отозвался женский голос.

– Комиссар? Добрый день, слушаю вас.

– Вы сегодня вечером в конторе?

– Да, до самого закрытия. А что?

– Тогда я заеду через полчасика и завезу вам ключи от дома.

– Как так? Разве они не собирались остаться до…

– Моим друзьям нынче утром пришлось уехать раньше срока: скончался родственник.

– Послушайте, комиссар… Не знаю, читали ли вы контракт…

– Просмотрел. А что?

– Там четко написано, что в случае преждевременного отъезда средства клиенту не возвращаются.

– А кто у вас что-то просит, синьор Каллара?

– А, вот как. Ну тогда не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь в отделение за ключом, чтобы вам лишний раз не ездить.

– Мне надо с вами поговорить и кое-что вам показать.

– Заезжайте когда хотите.

– Катарелла? Это Монтальбано.

– Я вас узнал из-за голоса, который как есть ваш голос, синьор комиссар.

– Новости есть?

– Никак нет, синьор комиссар, ни единой. Окромя того, что Филиппо Рагузано, вам известный, который тот самый каковой, у какого обувной магазин возле церкви, стрелял в свояка своего собственного, Манцеллу Гаспарино.

– Убил?

– Никак нет, синьор комиссар, задел чуток.

– А зачем стрелял?

– Затем, что Манцелла Гаспарино ему, говорит, остопаскудел, и он оттого, что очень уж довольно жарко было и муха ему по физиономии все ползала и до крайности раздражала, в него пальнул.

– Фацио на месте?

– Никак нет, синьор комиссар. Он пошел в ту окрестность, где железный мост, а то там один тип дал жене по голове.

– Ну ладно. Я к тому, что…

– Случилася, правда, одна вещь.

– Вот как? А мне вроде показалось, что ничего не происходит. Так что стряслось?

– Стряслося то, что младший инспектор Вирдуццо Альберто, оказавшись в загрязненной грязью местности, на ней поскользнулся обеими своими двумя ногами, из которых одну сломал. А Галло с ним вместе повез его в больницу.

– Послушай, я просто хотел сказать, что приеду поздно.

– Дело ваше.

Синьор Каллара был занят с клиентом. Монтальбано вышел на улицу покурить. Жарило так, что асфальт того и гляди расплавится – по крайней мере, ботинки к нему слегка липли.

Едва Монтальбано докурил, как за ним вышел синьор Каллара собственной персоной.

– Пройдемте в мой кабинет, комиссар. У меня там кондиционер.

Вот уж чего Монтальбано терпеть не мог. Но ничего не попишешь.

– Прежде чем я отвезу вас взглянуть на одну вещь…

– А куда это вы хотите меня отвезти?

– В тот домик, что вы сдали моим друзьям.

– А что такое? Там что-то не так, что-то сломалось?

– Нет-нет, все в порядке. Но лучше вам съездить.

– Как скажете.

– Когда меня возили смотреть дом, вы рассказывали, если мне не изменяет память, что построил его некий Анджело Спечале, который эмигрировал в Германию и женился там на вдове-немке, чей сын Ральф, если правильно помню, приезжал сюда с отчимом, но загадочным образом исчез по пути обратно. Верно?

Каллара посмотрел на него с восхищением.

– Ну и память у вас! Все верно.

– У вас наверняка должны быть записаны полное имя, адрес и телефон синьоры Спечале.

– Разумеется. Подождите минутку, сейчас я найду контакты синьоры Гудрун.

Монтальбано записал их на бумажке, и Каллара не удержался от вопроса:

– А в связи с чем?..