Жаркий, ты достал!

Редкие прохожие обходили парочку стороной. Ну ссорятся или мирятся, с кем не бывает? От такого здоровяка если в глаз получить, то и сотрясение заработать можно. Или вообще, может, девица напилась и бузит, иначе зачем туфли сняла?

– Ев, поехали… – он хотел сказать домой, но осекся. Какой дом? Живут в ее съемной квартире. – Ев, прости, я не хотел… тебя обидеть, – пришлось крепко держать ее за руки, иначе она его этими туфлями в самом деле покалечит.

– Ты понимаешь, что ты сделал? – в свете фонаря хорошо было видно, как блестят от слез глаза Евы, какая в них боль. – Ты примчался, чтобы поймать меня на горячем. Хотя знал, куда я иду и с кем. Ты что надеялся увидеть, что мы в номере уже? Данил, это каким придурком надо быть, чтобы примчаться по звонку этой… этой… Ааа, как же противно. Ты мне противен, – она снова закрыла глаза, не в силах видеть его.

– Ев, послушай…

– Не хочу, не хочу я тебя слушать. Достаточно, – перебила она Данила. А он впервые сильно жалел, что нет машины – сейчас бы закрылись от посторонних глаз и ушей. Пусть посылает его в пешее эротическое, имеет право. Но ему тоже больно. А без Евы будет еще хуже. Права Алка, в голову он только ест.

– Хорошо, – покладисто согласился, – тогда я послушаю тебя. Но не здесь.

Данил чувствовал, если уйдет сейчас, то потом вернуться уже не сможет. У Евы несгибаемый характер – вычеркнет и не обернется. Резкая, вредная, но честная. Так, вроде у гостиницы всегда дежурит пара-тройка такси.

Подхватив Еву на руки, Данька пошел обратно. Она, притихнув, даже не сопротивлялась. В этом вся Ева – выдержка у нее железная.

Водитель очень удивился, когда увидел такую колоритную парочку. Но мнение предпочел оставить при себе, габариты парня не располагали к трепанию языком.

Ева за всю дорогу не проронила ни слова, лишь отползла на сиденье в самый угол, чтобы быть как можно дальше. Еще и замерзшие ступни саднили. Кажется, на камешки наступила, потому что возле пальцев на левой ноге болело уже как-то очень сильно.

– Так и будешь молчать? – в ответ ноль реакции. Еще, как специально, таксист долго искал сдачу, а Ева уже выбралась из машины. Бросив: – Не надо, – поспешил за Заучкой.

Не дожидаясь, пока Данька к ней снова прикоснется, Ева похромала к подъездной звери, шипя и матерясь, как не пристало культурному человеку. Забыла совсем, что ключи у Данила, ведь он же оставался дома и открыл бы ей.

– Ев, у тебя брюки грязные, – зачем-то сообщил Данька, открывая дверь. В ответ получил такой взгляд, что чудом от него не осталась кучка пепла.

Евка сосредоточилась на том, что у нее впереди еще подъем по отвратительно-холодным ступенькам, а этот предатель раздражает своим присутствием. Но, похоже, Жаркий решил строить из себя благородного рыцаря, потому что до квартиры донес на руках.

Как только поставил на ноги, Евка попыталась сбежать в ванную.

– Пусти, – дернула рукой. – Из-за тебя я теперь еще и заболею! Как же ты меня достал!

– Точно заболеешь, – поддакнул Данил. Почему-то его волновала стрелка на капроновом носочке, а потом дошло – расползлось снизу, значит, там дырка. – А черт! – не стал снимать кеды, пофигу на грязь.

Потом разговор, сначала нужно позаботиться о ногах Евы. Усадив ее на диван, Данька пошел за тазиком с горячей водой и полотенцем. Потом, матерясь тихо и не очень, отмывал реально ледяные ноги от грязи. Капроновые носочки – вообще фиговая защита, особенно от камней.

Евка только шипела, отказываясь разговаривать, ну хоть дала обработать повреждённую кожу. Острый камешек проткнул кожу, и там теперь приличная рана. Каждый Евкин стон больно бил по нервам – это ведь из-за него она шла босиком, из-за него порезалась до крови. Вместо того, чтобы заботится, довел вот до такого состояния.

– Ев, ты переодеваться будешь? – мягко спросил, заканчивая медицинские процедуры.

– Пошел к черту, – раздраженно прилетело в ответ.

– Понятно, – Данька пожал плечами и встал. Нет, никуда он не пойдет, просто выльет воду и выкинет рваные носочки. Они сейчас полностью отражали его поступок.

Все убрав, Данил вернулся в комнату. Ева, кажется, даже не пошевелилась за все это время, как отвернулась к стене, так и продолжала сидеть. Он не знал, с чего начать, но никто жизнь облегчать ему не собирался. Единственное проявление хоть каких-то эмоций – пощечина, которую от души ему влепила Ева, когда принялся раздевать ее. Рука очень даже тяжелая.

Завернув злую Заучку в одеяло, усадил к себе на колени и крепко обнял. Теперь осталось самое сложное, найти правильные слова.

– Ев, я поступил как полный идиот…

– И я должна кинуться доказывать, что это не так? – ее голосом можно было гранит резать.

– Ев, я…

– Ты, Данил, именно ты, – выпутавшись из кокона одеяла, Ева перебралась на другой конец дивана. Снова поднималась злость. В любом случае, это лучше, чем лить слезы. – Именно ты черт знает какую хрень обо мне подумал! Ты! Хотя у меня причин в тебе сомневаться гораздо больше!