Жаркое лето 1953 года в Германии

После 1952 года «экономическое чудо» наконец-то стало серьезно отражаться на материальном благополучии миллионов простых западных немцев. Если в 1950 году средняя зарплата составляла 243 марки, то в последующие годы она стабильно росла при низкой инфляции в среднем на 20 % в год. Производительность труда в начале 50-х годов на 40 % превысила довоенный уровень. А это в свою очередь удешевляло товары массового спроса, делая их общедоступными. Если в 1950 году рабочий должен был работать 22 часа, чтобы заработать себе на 1 кг кофе в зернах, то в 1959 году для этого было достаточно шести часов. Ради килограмма сахара приходилось трудиться один час в 1950 году и всего 26 минут в 1959 году. Пара хорошей обуви стоила в 1950 году два рабочих дня, а в 1959 году — 10 часов 42 минуты[79].

Огромная социальная деятельность государства привела к тому, что на 12 миллионов рабочих в 1953 году приходилось уже 4 миллиона служащих, а это также означало рост благосостояния, так как служащие неплохо зарабатывали.

К 1953 году население ФРГ наелось досыта и получило возможность разнообразить свой дневной рацион за счет хорошей колбасы и недоступных ранее кондитерских изделий. В 1954 году средний рабочий тратил на питание 180 марок из своей месячной зарплаты в 467 марок (в 1949 году он мог поесть лишь на 131 марку в месяц). Немецкие женщины наконец сняли полувоенные платья до колен и сапоги и облачились в массовые наряды, разработанные Кристианом Диором в стиле «нью лук» («новый вид»): гиперженственные платья, подчеркивавшие осиную талию и полные бедра за счет подбитых юбок. В семьях ФРГ появились велосипеды, мопеды и даже автомобили, которых, правда, в начале 50-х годов было еще очень мало.

Скромное материальное благополучие было куплено ценой практической смерти западногерманской культуры. Сразу после войны в западных зонах появилось много театров, газет и журналов. Молодые и обладавшие обостренным чувством справедливости писатели, вроде Борхерта, казалось, стали властителями дум послевоенного поколения немцев, пытавшихся примириться с собственной совестью. Но денежная реформа расставила все на свои места. Обыватели, охотно платившие рейхсмарками за газеты и билеты в театр или кино, экономили новые деньги. Их интересовали больше скидки и распродажи, чем надоевшие призывы интеллектуалов-болтунов помнить недавнее прошлое. Из 115 театров, существовавших в западных зонах в 1947 году, в 1950 году остался только 31, а число занятых в театральном деле сократилось за это время с 28 до 17 тысяч человек[80]. В массовом порядке умирали литературные и общественно-политические журналы, большинству из которых так и не суждено было возродиться вновь. Даже ежедневные газеты, претендовавшие на серьезность, боролись за выживание. Известная и по сей день газета «Вельт», являвшаяся первое время рупором британской военной администрации, вынуждена была сократить тираж с 2 млн. экземпляров в апреле 1948 года до 300 тысяч в июле 1949 года. Новым лицом западногерманской прессы стал яркий представитель племени таблоидов — «Бильд» («Картинка»), практически и состоявший из одних фотографий. Первый номер этой и поныне самой многотиражной газеты ФРГ вышел в свет 26 июня 1952 года. Место слишком морализирующих театров заняло ненавязчивое радио (7,5 млн. аппаратов в 1949 году и 12,8 млн. — в 1955)[81] и начиная с 1953 года — телевидение (тогда было еще только 12 тысяч телевизоров). Досуг западного немца стал гораздо проще и состоял из кино (в основном американские комедии и вестерны), встреч с друзьями в пивной за «своим» столом и футбола по воскресеньям (хотя в него не столько играли, сколько болели или пытали счастье на тотализаторе, появившимся в 1948 году).

ФРГ превратилась в общество среднего класса, который ничего не хотел знать о «третьем рейхе», концлагерях и газовых камерах. И все же была в этом ушедшем в себя и занятом накопительством государстве одна политическая тема, которая еще владела умами и сердцами миллионов и угрожала взорвать размеренное течение жизни бюргеров. Речь идет о проблеме воссоединения Германии, которая не могла не задевать национальные чувства немцев. Особое беспокойство эта тема доставляла Аденауэру и американцам, боявшимся, что немцы променяют западных союзников на единую, но нейтральную родину. Сам канцлер болезненно переживал определение, придуманное для ФРГ известным евангелическим пастором Мартином Нимеллером: «зачата в Ватикане, рождена в Вашингтоне».

Глава III «Немцы за один стол» или по разным казармам?

Германский вопрос в 1949–1952 годах

Основной проблемой послевоенной политики в Европе был германский вопрос. Он, в свою очередь, сводился к следующей альтернативе: быть Германии единой, но нейтральной (подход Советского Союза и ГДР) или разделенной, но включенной в военные блоки (подход Аденауэра и США).