Жаркое-лето-43-го (СИ)

- Давайте знакомится. Валентин Шестаков. Я вам краткую свою биографию дам, чтобы вы поняли почему я к вам зашёл. Так получилось, что три года назад меня забросило в прошлое. В сорок первый год, где я и воевал неполный месяц, будучи танкистом. Известный Рейд Храбрых, или Голубой Рейд. Под Минском дело было. Да и по немецким тылам прошёлся неплохо, сокрушив несколько аэродромов. Это был первый заброс, я там погиб, но вернулся в будущее. Потом был второй заброс, и я воевал в сорок втором, летом, особенно румынам надавал люлей. Терпеть их не могу. Ну и в Африке помогал Роммелю. Задание такое получил. И снова погиб, под бомбами. Как раз после того как спас старшего сына Сталина и генерала Карбышева из концлагеря. И был сорок третий. Провоевал недолго под своими данными, меня начали искать советские спецслужбы, поэтому я сменил документы, благо меня омолодили на шесть лет. Внешность изменилась. А получил документы Зиновия Кириллова. Полностью выдуманный персонаж этой сказки. Повоевал отлично, как я считаю, но меня перевели на штабную работу, что мне не понравилось, поэтому инсценировал свою гибель, якобы утонул, на форме оставил копии наград, один польский ювелир сделал. Настоящие сохранил, они при мне. Меня снова убили, вернулся сюда, в будущее, и я в шоке. Вместо моей комфортабельной квартиры в Москве, жены-немки, и двух дочерей, любимой работы, я оказался на зоне. Выяснилось, что местный Валентин Шестаков обвинён в убийстве. Взорвал там кого-то. Мне плевать кого, это не я сделал. Поэтому бежал. Вы даже не представляете в каком я был шоке, когда выяснил что произошло невозможное, какая-то шала*а, записала на меня своего ублюдка.

При этом показал широким жестом на хозяина квартиры.

- Но, ведь могло… - робко начала дочка хозяина квартиры.

- Не могло! - резко ответил я той. - Во всех перемещениях я страдал одним недугом, полной несостоятельностью как мужчина. Думаете меня это радовало? Это возвращаясь я навёрстывал упущенное, а там, на войне, мой инструмент висел на полшестого и работать физически не мог. В общем, я в бешенстве, и решил разобраться кто смог так нагло, на меня чужого ребёнка повестить.

- Я могу денег дать… - начал хозяин квартиры, видать подумал, что я их грабить буду.

- Ты идиот? У меня за границей яхты и самолёты. Я богат. Вот только очень не люблю, когда моё имя, даже вымышленное, используют на свою пользу, чужую для меня. Если бы я сам разрешил, это одно, а тут моральное воровство… Ты отлично подтёр все данные, разрекламировал себя за мой счёт, вот только фотографий твоей матери в сети я не нашёл. Ну кроме тех где она сильно постаревшая. Хочу знать кто та, кто тебя на меня повесил.

- Оля, принеси тот красный фотоальбом, - попросил дочку хозяин квартиры.

Покидать зал я запретил, но это и не пришлось делать, та достала из нижнего ящика трюмо несколько толстых фотоальбомов. Искали сами, пока не показали несколько фотографий. И только одна была, где девушка в военной форме, с кокетливо наклонённым набекрень беретиком, и с уже заметными следами беременности. Глубокая осень похоже была. На погонах шинели по три полоски сержанта медицинской службы. На других фотографиях та уже была старше. Снова взяв то военное фото, глянул несколько раз, и пару секунд изучал отсутствующим взглядом потолок, пытаясь вспомнить эту симпатичную мордашу. Где же я её видел?

- Где ж я её видел? - вслух повторил я, вдруг поможет, и помогло. - Вспомнил! Ну да, точно она. Только я её в халате санитарки и косынке видел, в форме никогда, поэтому сразу и не узнал.

- Так значит было? - прямо спросил старик. - Вы действительно очень похожи на тех, кто изображён на старых фронтовых фотографиях.

- Ты глухой? Ясно же сказал, что как мужчина я был не состоятелен. А вот мать твою помню. Да, помню. Мы тогда только рейд завершили по тылам противника, лагерь с военнопленными освободили, там женщин военнослужащих содержали, самолётами их из немецкого тыла вывозили.

- Рейд Басова, известная история.

- Ну да. Там катаясь по дорогам, я обнаружил группу советских военнопленных, что под присмотром вооружённых поляков, ремонтировали дорогу. Я опознал одного из пленных, тот был из немецкой диверсионной группы. Стало ясно что это засада с ряжеными. Все они были уничтожены. Однако по выходу к своим меня арестовали и выбивали признание, что я уничтожил своих, а не немцев ряженых. Три дня из меня кусок мяса делали, отбивную, а бить умели, спас особист нашей танковой дивизии. Потапов. Ну меня в медсанбат дивизионный и определили. Я потом тем особистам отомстил, всегда мщу, уничтожил их. Матушка твоя с другими сёстрами помогла меня донести от сортира до палатки, я силы потерял. Ну тогда делал вид, что потерял, а если честно, симулировал, чтобы на меня не подумали, что это я особистов из штаба фронта уничтожил. Алиби такое. Так вот, как женщина она не очень, а вот как медик вполне, подмывала меня, с ложечки кормила. Ласковая такая.

- Тогда кто мой отец?