Жаркое-лето-43-го (СИ)

Проснулся я часам к десяти утра, все ранбольные в палате уже бодрствовали, поприветствовали меня. Изображая слабость, с трудом поднял руку и тоже поздоровался. Даже смог принять сидячее положение. Осмотр уже был, обо мне сообщили, и зашёл врач. Тот отругал меня, за то что вставал ночью, мол, утка под кроватью, обследовал, заставил пописать в баночку, изучая содержимое, повздыхал, сообщив, что госпитализация не требуется, но лежать мне ещё неделю, а то и дней десять. Там видно будет. Назначил процедуры, мази, и ушёл. А мне завтрак принесли. Его оказывается оставили. Так и лежал, два дня слабость демонстрировал, дальше быстро пошёл на поправку, ходить разрешили. Потапов заглянул, внимательно меня изучил, такого жёлто-зелёного, опросил как там в Особом отделе было дело, отдельно, без свидетелей естественно, покивал и ушёл. А вместо него вскоре сотрудник особого Отдела нашей дивизии пришёл. Первым делом взял подписку о не разглашении, посетовав что её раньше было нужно взять. Рассказывать запретил, за что меня взяли и за что избивали. Понимал, что поздно, я всем рассказал, да не по разу, и с новыми подробностями, но ничего не сделать, слухи как лавина расходились от медсанбата. Как меня избивали, выбивая признание, как в соседней землянке особисты насиловали связистку, которая якобы потеряла коды и выбивали куда их дела. В общем, опускал авторитет Особого отдела фронта ниже плинтуса. Причём, рассказывал в основном о себе, о другом так, мимолётно. Дальше слухи пополнялись, множились и расходились. Страшилка вышла неплохой. То, что я пострадавший ни за что, причём арестовали во второй раз, в первый тоже по ложному навету, все уже знали. Особист строгим голосом приказал прекратить распространять заведомо ложные слухи. Нет, он в курсе что так это всё и есть, но порочить честь мундира запрещал. Мол, разрушаем связь между родов войск с службами. Ага, как будто я это начал. В своём управлении пусть порядок наводят. А я мстительный, я мстить буду. Потом тот почти три часа записывал за мной рапорт по действию мангруппы. В подробностях. Ранее почему-то этой информацией не интересовались.

Вот так пять дней, с момента как я поработал с работниками Особого отдела фронта, и прошло. Особо я не торопился, время есть. Мне ведь давали три дня на подготовку и неделю на саму работу. Пять дней прошло, ещё четыре неполных суток остаётся. Что удивительно, особо слухи не ходили о нападении на штаб фронта или Особый отдел фронта. Нет, была информация, что группа немецких окруженцев выскочили на них, но были истреблены без особых потерь. Любопытно там в штабе момент нападения зашифровали. Этой ночью я собрался снова посетить окрестности штаба фронта, докончить начатое. Однако вдруг обнаружил, что счётчик с четырех сначала перескочил на три цели, потом на одну. Кто-то в течении часа ликвидировал три моих цели, которые я должен был убрать. Что происходит? А вечером за час до наступления темноты и последняя моя цель прервала свою жизнь. Сама или нет, без понятия, узнавать точно не стоит, привлеку к себе внимание любопытством. Оно мне надо? Однако подозрительно подобное явление. Допустим, предположу. Именно предположу. Так вот, допустим, начали следователи разбираться с этим отделом, где тот покойный генерал руководил, и за голову схватились, почти все дела сфальсифицированы, признания выбиты. Взяли за мошонки тех четырёх выживших, возможно и ещё кого, и начались допросы. После чего по ним вынесли приговоры. За пять дней что я лежу, всё это провернуть вполне можно, но для этого времени слишком быстро. Видимо сверху поступил приказ разобраться быстро, вот и разобрались. Шлёпнули их, поставив к стенке.

Это я к тому, что пришло сообщение, с подтверждением выполнения квеста. То, что последнюю четвёрку не я отправил на тот свет, видимо никак не повлияло. А утром следующего дня, естественно этой ночью я не покидал медсанбат, прибыли для награждения представители штаба фронта и командующий нашего добровольческого корпуса, куда и наша дивизия входила. Мне дали капитана, погоны вручили, хотя я был в больничной пижаме, и наградили орденом «Боевого Красного Знамени». Догнал меня всё же. Почти месяц назад меня к нему представили. Хотя, это даже быстро. Наградную книжицу мне тоже дали. Да, под такое дело чуть позже выдали новенькую офицерскую форму моего размера, я лишь чуть-чуть ушил. Орден закрепил, погоны, гвардейский значок. Это новый, мой пропал куда-то, когда переодевали в красноармейское. Намекнули, что награды ещё будут, за действия мангруппы, захват танков и создание плацдарма. Кстати, о действиях мангруппы писалось в газетах, несколько очерков. Меня об этом не опрашивали, так что остаётся версия, что брали интервью у выживших бойцов мангруппы. Хотя после награждения, один военный корреспондент заскакивал. Забежал на минуту, а ушёл через три часа, всё записал по действиям мангруппы. Обещал крепкий более подробный очерк. Я ведь всё как было описывал, с моей позиции.