Жаркое лето сорок второго

Свою лепту в общее дело вносили и «тридцатьчетверки», медленно, но уверенно сокращая число атакующих машин гитлеровцев. Привыкшие к тому, что противотанковая артиллерия у русских расположена в одну линию, немецкие танкисты шли вперед, не считаясь с потерями, рассчитывая задавить противника своим числом и плотностью огня. Вместе с атакующими цепями пехоты они представляли собой серьезную силу, но атака не получилась. Наступающую пехоту положил на землю оружейно-пулеметный огонь, а яростно рвущимся вперед «панцерам» не помогло присутствие в их рядах штурмовых орудий. Потери от огня русской артиллерии и закопанных по орудийные башни танков оказались весьма чувствительны, и немцы были вынуждены отступить.

Следуя стандартам немецкой тактики, получив «отлуп», панцер-дивизион должен был вызвать самолет-разведчик «раму» и, пользуясь полученными разведданными, раскатать впух и впрах оборону противника силами приданного ей 140-го артиллерийского полка. Однако в это время главные силы люфтваффе были заняты атакой на позиции 51-й армии и выполнить заявку на самолет-разведчик не смогли. Поэтому проводить обстрел советской обороны немцы были вынуждены, основываясь на данных корректировщиков, выдвинувшихся на передовые позиции. Подбитые немецкие танки служили прекрасным ориентиром, и артиллерийский огонь носил гибридный характер, нечто среднее между стрельбой по целям и стрельбой по площадям.

Даже не имея зорких небесных глаз, немцы сумели нанести существенный урон советской обороне, создав в ней некоторые прорехи. Однако полностью выполнить артиллеристам Третьего рейха свою задачу помешало присутствие у противника гаубичных батарей. Не прошло и десяти минут с момента открытия немцами огня, как они открыли ответный огонь.

Нет ничего милее в бою, как за грохотом вражеских пушек расслышать свою артиллерию. Её голос будоражит кровь, укрепляет сердца и наглядно демонстрирует солдатам, что дела обстоят не так плохо, как оно кажется.

Немногим больше двадцати минут продолжалась контрбатарейная борьба, которая продемонстрировала немцам силу атакованной ими дивизии. Помимо гаубиц у советских войск обнаружилось присутствие минометных батарей, чей огонь серьезно осложнил работу корректировщиков.

Когда подгоняемый временем генерал-майор Апель вновь бросил свои танки в атаку, недочеты в работе артиллеристов быстро проявились. Выяснилось, что вкопанные в землю танки мало пострадали от навесного огня немецких пушек. Благодаря потерям советской пехоты, атакующие ряды немцев смогли продвинуться несколько дальше, чем во время первой атаки, но этого оказалось недостаточно, чтобы прорвать советскую оборону. Словно почувствовав у себя под ногами твердую почву, поверив в свои силы, солдаты дивизии были готовы биться насмерть с врагом, но не пропустить его.

Было начало пятого, когда разгневанный повторной неудачей танкистов генерал Манштейн пообещал оказать их командиру действенную помощь. Лучший тевтонский ум никогда не бросался на ветер словами. Вскоре над русскими позициями появились немецкие бомбардировщики, а из тыла прибыло подкрепление в виде бригады румын полковника Попеску. Первые стали вдоль и поперек утюжить оборонительные рубежи дивизии полковника Торопцева, а вторые как «пушечное мясо» были брошены в бой вместе с двумя танковыми ротами батальона разведки.

И вновь судьба дивизии и всей армии повисла на волоске. Падающие с неба, подобно коршунам, проклятые «лаптежники» быстро находили месторасположение вкопанных танков и накрывали их своими бомбами. Асы Рихтгофена работали грамотно, без суеты, и когда вызванные Казаковым истребители прибыли к месту, советская оборона недосчиталась многих огневых средств в результате прямых попаданий.