Жаркое лето сорок второго

Более противоречивых друг другу по характеру людей командующему флотом было трудно представить. Между ними не было ничего общего. Оба имели совершенно разные взгляды на жизнь, её ценности и пути их достижения. Единственное, что объединяло Мехлиса и Рокоссовского, это стремление спасти Севастополь, удержать его. Именно эта задача сделала их союзниками, и плечом к плечу они намеривались дать бой любому противнику, как внешнему, так и внутреннему. Была это договоренность или случайность, но главную скрипку в увертюре «избиения младенцев» играл Мехлис. Вначале он попросил адмирала доложить о гибели транспорта, а затем задал убийственный вопрос, на чьих минах подорвался транспорт.

Услышав его, Октябрьский пошел красными пятнами, но, собравшись духом, признался, что транспорт погиб на своих минах.

– К сожалению, товарищ заместитель наркома обороны, подобные факты имеют место. Хотя мы снабжаем капитанов кораблей подробными картами минных полей и проходов в них, они умудряются наскочить на минные поля и погубить груз и корабль. Я уже отдал приказ провести тщательное расследование по поводу гибели транспорта и выяснить, кто виноват. Капитан судна, погодные условия или что-нибудь ещё… На море часто возникают непредвиденные ситуации, но можете не сомневаться – виновные понесут наказание, – заверил адмирал, глядя честнейшими глазами в лицо представителя Ставки.

– В том, что понесут наказание, можете не сомневаться, – незамедлительно заверил его Мехлис. – Меня сейчас интересует совершенно другое: почему там установлены мины?

– Не совсем понимаю вас, товарищ Мехлис, – с обидой в голосе сказал Октябрьский, – что это значит – почему?! Они установлены по приказу наркома военно-морских дел товарища Кузнецова с согласия Ставки с самого начала войны! – Адмирал гордо вскинул голову, но его слова и вид не произвели на собеседников никакого впечатления. Рокоссовский только пристально прищурил глаза, как бы пытаясь оценить, что это за фрукт – сидящий перед ним адмирал, а Мехлис, словно заправский следователь, сокрушенно вздохнул и принялся за моряка.

– Вы нас извините, товарищ вице-адмирал, мы с генералом Рокоссовским сугубо сухопутные люди, и нам не совсем понятно, зачем нужно было устанавливать мины перед Севастополем? – Мехлис говорил совершенно не свойственным ему мягким голосом, что пробуждало в душе у Филиппа Сергеевича сильную дрожь в ожидании нехороших последствий.

– Чтобы не дать возможность флоту противника внезапно атаковать Севастополь и нанести урон стоящему на рейде флоту. Ведь это так просто, товарищи! – голос адмирала взывал к разуму и логике допрашивавших его людей, но они оказались глухи к нему.

– Не дать возможность вражескому флоту атаковать Севастополь – это ясно. Не ясно, какому флоту? – задал вопрос Мехлис, который не был таким наивным и простым, как могло показаться.

– Я вас совершенно не понимаю, что значит какому флоту. Вражескому, вражескому флоту! – с чувством обреченного на смерть человека упорствовал адмирал.

– Нам с товарищем Мехлисом непонятно, о флоте какого государства идет речь, – вступил в беседу Рокоссовский.

– Немецкий флот находится в Бресте, Гамбурге и Киркенесе, и вход в Средиземное море ему блокирует английский флот в Атлантике. Итальянский флот полностью блокирован в своих портах кораблями александрийской эскадрой англичан, и его прорыв в Черное море вряд ли возможен. К тому же Турция, согласно договору о Проливах, обязана закрыть их для всех военных кораблей на время военных действий. Из воюющих с нами государств остаются Болгария и Румыния, но у них нет большого количества кораблей, без которых нападение на Севастополь – откровенная авантюра.

Чисто теоретически остаются флоты самой Турции, Франции и Великобритании, но и тут маленькая неувязка. Турция – нейтральная страна и в боевых действиях участия принять не может. Французский флот большей частью уничтожен англичанами либо захвачен немцами и как боевая единица равен нулю. Остаются англичане, но они наши союзники, и их нынешнее положение вряд ли позволит им вести активные боевые действия в Черном море. Вот нам и не понятна государственная принадлежность вражеского флота, – проявил убийственную осведомленность Рокоссовский, наводя адмирала на неприятные размышления «кто?».

– Мины были установлены перед Севастополем на случай внезапного прорыва через проливы кораблей итальянского флота, – выдавил из себя Октябрьский.

– Хорошо, – согласился с ним Рокоссовский, – в сорок первом году была одна обстановка, сейчас совершенно другая. Максимум, что могут перебросить немцы и итальянцы в Черное море, это торпедные катера, быстроходные баржи и прочую мелочь, а это совсем другое, согласитесь.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился адмирал, хотя в глубине души уже все прекрасно понял.

– В связи с отсутствием прямой угрозы Севастополю и наличием угрозы подрыва наших транспортных кораблей на минах нужно очистить от мин подступы к городу. Не полностью, конечно, но существенно расширить зону свободного плавания.