Жаркое лето сорок второго

– Это невозможно, товарищ командующий! Это откроет дорогу вражескому флоту в Севастополь, – начал было адмирал, но Мехлис решительно оборвал его:

– В отношении вражеского флота мы уже все выяснили, и возвращаться к этому вопросу не будем. Мины следует убрать как можно скорее, чтобы не затруднять прохождение в гавань Севастополя кораблей и не делать их легкой добычей вражеской авиации.

– Без согласия с наркомом Кузнецовым я не могу сделать этого!

– Согласно распоряжению Ставки Черноморский флот подчинен Крымскому фронту и, значит, обязан выполнять приказы Военного совета фронта. Мы с генерал-лейтенантом Рокоссовским считаем необходимым убрать мины, чтобы впредь на них не подрывались наши корабли с грузом для Севастополя. Вам все ясно, товарищ Октябрьский?

– Вы превышаете делегированные вам Ставкой полномочия. Минные поля нельзя убирать!

– Товарищ Октябрьский, ни я, ни армейский комиссар первого ранга товарищ Мехлис не услышали от вас убедительных аргументов, согласно которым минные поля нужно оставить в их прежнем положении. То, что вы не согласны с нашим решением, это ваше право. Согласно воинскому уставу вы вправе обжаловать приказ перед вышестоящим командованием, но перед этим должны его выполнить, – отчеканил Рокоссовский, – сейчас его отпечатают, мы подпишем и вручим вам к исполнению.

– Ясно, – угрюмо бросил адмирал, но его мучители не собирались прекращать экзекуцию.

– Военный совет фронта совершенно не устраивает то количество зенитных пулеметов, что вы устанавливаете на транспортах. Нужно не менее четырех установок вместо тех двух, что устанавливаете вы сейчас на них, – высказал свои претензии Мехлис.

– У нас нет больше пулеметов. Нет их, поймите.

– Нет есть. Сколько времени необходимо на переустановку зенитного пулемета с одного корабля на другой? От нескольких часов до одного дня, не так ли? – говорил посланец Сталина, заглядывая в свой походный блокнот.

– Да, в зависимости от установки, – признал Октябрьский.

– Все верно, – радостно подтвердил Мехлис. – На одном только крейсере «Красный Кавказ», что сейчас проходит ремонт, не меньше сорока четырех зенитных пушек и пулеметов, а если к этому присовокупить находящиеся в ремонте эсминцы и прочие корабли, то их число перевалит за сто. Военный совет фронта приказывает временно изъять их с кораблей и установить на транспорты и сопровождающие их корабли. На это вы получите соответствующий приказ отдельно. Подождите в приемной.

Униженный и оскорбленный адмирал, понуро повесив голову, покинул кабинет, а невольный дуумвират принялся обсуждать иные цели и задачи. После Октябрьского Рокоссовский затребовал к себе майора Зиньковича, давно сидящего в приемной. К нему были свои претензии и предложения.

– Что с разведывательно-диверсионным отрядом, подготовили? – напомнил майору Мехлис недавний разговор.

– Да, товарищ заместитель наркома. Двенадцать человек – все морские пехотинцы с боевым опытом, командир – старший лейтенант Ножин. Сейчас занимаются изучением основ подрывного дела и проведения диверсий.

– Диверсии – это хорошо, но нам гораздо важнее иметь свои глаза и уши по ту сторону фронта, в тылу у немцев. В первую очередь нам нужно знать месторасположение аэродромов и топливных складов противника.

– А как же осадные орудия крупного калибра, или задача отряду меняется? – удивился майор.

– В первую очередь аэродромы и их топливные склады, склады в особенности, – пояснил Рокоссовский, – а потом уже осадные гаубицы, мортиры и артиллерийские склады, их обслуживающие. Может случиться так, что топливные склады будут важнее, чем эти орудия.

– Разрешите узнать, почему произошли такие изменения, товарищ командующий. Изменились обстоятельства? – уточнил Зинькович.

– Да, изменились. По мнению нашего главного артиллериста генерала Казакова, все эти огромные пушки могут оказаться не той величиной, которой кажутся. Как говорится, большая фигура, но дура. «Лаптежники» и «юнкерсы» могут быть гораздо опаснее, чем все эти «Одины» и «Торы», вместе взятые, – честно признался майору Рокоссовский.

– Что же, поживем – увидим, а пока будем верить специалистам. Что-нибудь ещё?

– Надо, чтобы группа была заброшена в тыл немцам к первым числам июня. Как собираетесь забрасывать группу – по воздуху?

– Нет. В отряде партизан нет подходящего места для посадки самолета, а сбрасывать группу на парашютах большой риск. У людей нет опыта прыжков, поэтому придется отправлять их морем на торпедном катере. Метод отработанный и ранее сбоев не давал.

– Вам виднее, Александр Аверьянович. Надеюсь, что ваши люди в случае необходимости готовы выполнить спецзадание, о котором мы говорили ранее.

– Да, готовы. В состав группы включено два снайпера.

– Хорошо. Тогда не смею вас задерживать, – промолвил Рокоссовский, и майор откланялся.

Мехлис подошел к висевшей на стене карте Крыма и, коснувшись красного флажка, воткнутого в карту в районе Севастополя, спросил генерала:

– Значит, вы твердо определяете начало штурма Севастополя немцами первыми числами июня?