Жатва Дракона

Так он знал всех ключевых фигур не только в музыкальном и театральном мире, но и тех, кто управлял Францией, элегантных богатых и высокомерных дам, которые создают социальную атмосферу и могут изменить ход событий, выражая мнение своим мужьям или любовникам. Знаменитый немецкий Komponist будет учить этих дам уважать немецкую музыку. А потом он скажет им в своей серьёзный и помпезной манере: "Наши две страны являются истоками европейской культуры и её хранителями, почему мы не можем объединиться и защитить наше общее наследие. Мне было поручено передать это послание нашим друзьям здесь во Франции. Наш фюрер говорил мне в сто раз: 'Скажи им, что я уважаю французскую культуру как и свою собственную, и что я ничего больше в мире не желаю, как полного и постоянного мира и дружбы с Францией' ".

Ничто не могло быть более впечатляющим. Если случалось, что Ланни Бэдд был рядом, то Курт обращался к нему и говорил: "Вы тоже слышали, как он говорил это. Скажите, разве это не так?"

Ланни отвечал: "Это то, что он говорит постоянно". Ланни не нравилось говорить что-нибудь, что помогало нацистам, но это была его роль, и он должен был её играть. Он выразил свое беспокойство по этому поводу президенту Соединенных Штатов, и ему было сказано: "Информация, которую вы приносите, стоит цену, которую вы за неё должны заплатить".

IV

Дядя Джесс Блэклесс, уроженец Новой Англии, но теперь гражданин Французской Республики и член её Палаты депутатов. Он не ел с пиршественных столов богатых и не появлялся на их вечерах. Он по-прежнему жил в скромном многоквартирном доме на Монмартре, и не имел элегантной amie, а только свою жену, преданного партийного работника. В прежние времена Ланни мог прикусить их хлеб и сыр и хлебнуть их дешевого вина, но в последние годы он должен был быть осторожным. Он не мог себе позволить, чтобы его друзья реакционеры узнали, что он связан с одним из самых оголтелых "красных" во Франции. Кроме того, это обеспокоило бы его отца. Робби не решился бы запретить взрослому человеку посещать старшего брата своей матери, но эта мысль постоянно тревожила бы его, и, возможно, в его шляпе стал жужжать рой пчел. Так что пусть пчелы спят.

Париж был полон картин всякого рода, новых и старых, хороших и плохих. И это давало Ланни предлог. Он мог сказать: "Мне надо посмотреть картины". Он пешком дошёл до самых дорогих дилеров рядом с отелем. После осмотра он позвонил своему красному дяде, назначил встречу и забрал его на улице. Потом поездка по дорогам, где нельзя встретить богатых и известных. Их никто не заметит и не подслушает. Джесс принимал как должное, что его племянник собирал информацию для своего испанского друга Рауля и его английского друга Рика, оба социалиста. Как член Коммунистическая партии Джесс с социалистами не дружил, но не с Ланни. Они подшучивали друг над другом, и любой спор Ланни обращал в шутку. Они обменивались информацией, были откровенны друг с другом и наслаждались обществом друг друга.

Дядя Джесс был лыс с тех пор, как Ланни помнил его. Теперь он был стариком, худым и морщинистым, но все еще бодрым, полным задора и других специй. Он ненавидел богатых и все их дела. Он любил бедных, и в часы досуга рисовал их, следуя партийной линии, как в искусстве, так и в политике. В своей собственной революционной жизни, он был святым и первым познакомил своего племянника с левыми идеями. Это произошло четверть века назад, когда линия партии существовала только в головах нескольких фанатиков в России, так и тех, кто находился в изгнании за её пределами.

Ланни рассказал новости из дома, о побеге Рауля Пальмы из Испании, а также о новом малютке, который приходился внучатым племянником Джесса. Кроме того, о том, как Бьюти ладила со своим мужем и ее молитвами. Брат прокомментировал, что она добрая душа, но всегда была немного слаба на голову. (Это тоже была партийная линия: Религия опиум для народа!) Ланни и его отец пойдут посмотреть танцы Марселины. Но ее красный дядя сказал, что не пойдет, потому что это будет стоить ему много голосов, если его увидят в ночном клубе. Когда Джесс говорил такие вещи, у него в глазах светился огонек.

V

Почти шурин Робби хотел бы знать, что в Париже делает Робби, и Ланни сообщил, что у Робби было большое дело с правительством. Робби ненавидел даже имя Джесса, но у Джесса не было таких же чувств к нему. Робби подходил Джессу, потому что он прекрасно укладывался в формулы экономического детерминизма. Робби, большой капиталист, зарабатывает деньги, даже если он разрушает мир в этом процессе. Джесс может указать на своего почти шурина и сказать: "Вы видите?" И все сразу увидели бы всё. Джесс рассматривал Робби под "классовым углом", как любили говорить коммунисты.