Жатва Дракона

Очень быстро он ясно показал причину своей радости. Он приказал ВВС быть в готовности к действиям на следующий день, и они должны были быть готовы и должны были действовать. Мечта всей жизни Германа, которую он лелеял уже четверть века. Со времени скромного лейтенанта в окопах, который ухитрился самостоятельно попасть в авиацию, в течение двадцати лет он строил национал-социалистическое движение и в течение шести лет строил ВВС, и теперь, наконец, у него будет шанс показать, что он может сделать! Ланни воспринял это строго профессиональное отношение. Как внук президента Оружейных заводов Бэдд и сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт он относился к этому с должной доброжелательностью. Красивый и романтичный старый город будет превращён в пыль и щебень, несколько десятков тысяч мирных жителей будут уничтожены, а толстый Герман скажет миру: "Станьте на колени перед своим хозяином!"

"Фюрер дал мне слово", – заявил он. – "И на этот раз он не собирается отступать. Мы видели, что это ни к чему хорошему не приводит". Ланни понял, что Геринг решил плыть по течению.

"Картинные дела призывают меня в Англию, а затем в Штаты", – заметил искусствовед. – "Что вы хотите, чтобы я там сказал людям?"

Поэтому маршал авиации перешёл к долгому перечислению тех неудобств, которые испытывало его правительство со времени Мюнхенского компромисса. Ланни уже слышал, как Гитлер говорил об этом, и он об этом до отвращения начитался в газетах и наслушался по радио. Толстяк говорил с набитым ртом, зрелище неприятное, но Ланни просил об этом и вежливо слушал. В конце концов, он не удивился, когда великий человек продемонстрировал, что он действительно не так полностью уверен в своих действиях. "Вы думаете, что Англия или Франция будут сражаться?" – спросил он.

"Я уверен, что это не будет Англия или Франция", – сказал Ланни, просто чтобы подразнить его. – "Но если будет, то это будет Англия и Франция".

– Это будет так?

– У меня не было возможности спросить, но если вы хотите знать, что я думаю, то они этого не сделают. Я знаю, что они, конечно, не хотят войны, и как бы сильно их туда не толкали. Ну, я сомневаюсь, что это знает сейчас сам Чемберлен. Я сомневаюсь, что он хочет знать.

Ланни хотел бы поставить встречный вопрос: "Что вы будете делать, если они станут настаивать на своём?" Но он был совершенно уверен, что Герман не знал ответа на этот вопрос. Герман делал то, что сказал Гитлер, и Гитлер сам не знал этого, как не знал Чемберлен. Чемберлен вёл дела с грехом пополам на английский манер, а Гитлер следовал своей интуиции на манер Гитлера. Так крутился мир. Гитлер блефовал, и когда он увидел, как его противники отреагировали на его блеф, то решал, как реагировать на их блеф.

V

"Я не думаю, что в таком кризисе вы захотите говорить о картинах", – заметил посетитель. И хозяин ответил: "Почему бы и нет? Если бы я должен был принимать решения в такой поздний час, я был бы очень плохим руководителем". Не считая это так, Ланни сказал: "У меня с собой моя машина, и, возможно, стоило бы вывезти Каналетто, поскольку я уверен, что получу хорошее предложение".

"Ausgezeichnet!" – ответил Der Dicke.

Ланни продолжил обсуждать Уинслоу Гомера, чьи картины волн и действия матросов и рыбаков неожиданно привлекли внимание военного. Он рассказал о Гранте Вуде и других американцах, чьи работы стали получать признания. Лучше заполучить работы новых художников раньше, чем их цены поднимутся слишком высоко. Ланни понял, что когда Герман Геринг покупал произведения искусства, он ожидал, что с них он получит дивиденды, точно так же, как с акций Герман Геринг Штальверке. Если наступит время, когда ему придётся отправиться в Америку через Португалию и Острова Зеленого Мыса, картины, которые он приберёг в Нью-Йорке, даже не увидев их, будут стоить достаточно, чтобы устроить имение на холмах Покантико.

Вероятно, сейчас мысли Der Dicke были посвящены этому, после того, как он одобрил рекомендации Ланни продать старых мастеров, которых американские коллекционеры сильно переоценили, и купить американских художников, которые пока еще очень недооценены, толстяк внезапно выдохнул: "Скажите мне, Ланни, неужели возможно, что французские воздушные силы так слабы, как мне докладывают?"