Жатва душ. Остров мертвых

Догадка пронзила молнией. Вспомнились косые взгляды претендентов, их перешептывания. Прав был Сергеич: претендент, одолевший чистильщика, занимает его место. Черт! Проклятые жнецы создали правила, при которых все охотятся на всех!

А я в мышеловке. Если победит Юлия, все понятно: я сдохну, она станет чистильщиком и, возможно, поправит свою кривую рожу каким-нибудь приобретенным талантом из магазина. В обратном случае меня все равно убьют: Папаша не простит смерти сестры.

Да что уж говорить, в этой группе закон джунглей. Не будь Юлии, претенденты бы бросали мне вызов до тех пор, пока не прикончат.

Бежать? Куда со связанными-то руками?

Подставить шею под нож? Ну уж нет. Перерезать себе горло — пусть лучше никто не станет чистильщиком?

— Это обязательно? — прохрипел я, расправляя плечи.

— Что? — спросила Юлия.

— Дуэли, бои… Не проще сразу нож под ребро? В вас же чести и достоинства как в кадавре эстетики.

Юлия отвернулась. Волошин тоже проигнорировал реплику, но из его обращения к Папаше я все понял.

— Руки ему развязывать?

— Тащи его во двор, — ответил большой босс. На меня он не смотрел, словно меня уже не существовало. — Там и развяжешь, а то ей не зачтется.

Все ясно. «Не зачтется» — если претендент убьет чистильщика вероломно. Он должен в честном бою доказать, что достоин занять его место.

Глава 38. Безобразная Эльза

Волошин схватил меня под руку и поволок к выходу, остальные, гомоня, потащились следом. Карина и Еремей не спешили покидать конференц-зал, но друг друга демонстративно не замечали. Элеонора, пораженная перспективой стать общей женщиной, замерла, закрыв лицо руками.

Мы переместились в коридор, спустились по лестнице и вышли на бетонированную площадку возле фонтана, где люди Папаши, вооруженные кто ножом, кто битой или цепью, образовали круг радиусом метров в пять.

Солнце уже скрылось за деревьями. Минут десять-пятнадцать — и наступит ночь. Скорее всего, я этого уже не увижу, потому что умру раньше. Одно ясно на все сто процентов: так просто я не дамся, постараюсь забрать с собой побольше этих животных.

Перед нами расступились, Волошин протащил меня в середину круга, остановился, придерживая за руку. Силы в нем было немеряно — наверное, «Мощь» качал или «Силу», если такое возможно.

А я… я, видимо, сплоховал. Не учел, что противостоять придется не только зомби, но и бездушным с разумом — таким, как эта гнилая команда.

Что толку с «Везения»? Как оно мне поможет? Пролетающая птичка ляпнет Юле в глаз? А та поскользнется, завалится на Волошина, он рухнет на Папашу, и так, падая, будто домино, они перебьют друг друга? Конечно нет. Да и «Живучесть» не спасет, если сердце перестанет биться. Регенерируют живые ткани, а мертвые… Мертвые гниют.

Если так подумать, Фортуна, сейчас самое время мне помогать! Солнце спряталось, и, если появится орда зомби, отвлечет Папашу и его команду, у меня будет шанс свалить. Чтобы прокачаться и обязательно вернуться. А так — ни единого.

Промелькнули странные мысли: почему Папаша не стал зомби, он же сволочь та еще? Или тот же Бергман? Наверное, потому что души в них не было изначально.

Юлия и Папаша из здания вышли последними, их тоже пропустили в круг. Юлия держала два ножа с тонкими длинными лезвиями.

— Уверена, что справишься? — спросил Папаша, поглядывая на меня. — Он может быть с сюрпризом.

— Может. Быть. С сюрпризом, — повторил я, растягивая слова и все еще надеясь на «Везение» и вмешательство извне.

— У меня одиннадцатый уровень, у него нулевой, — улыбнулась сестра Папаши и повернулась ко мне.

Папаша хлопнул ее по спине и, уронив: «Удачи», встал в круг. Где-то я слышал, что ножевой бой стремителен и скоротечен. Один нож — один труп. Два ножа — два трупа. Юлия подошла ко мне, держа оружие прямым хватом и примеряясь, как бы так ударить, чтобы наверняка. Она даже движения обозначила, правую руку вывернула так, чтобы удобнее было полоснуть по горлу. Левой целила в живот. Отступила на два шага.

— Ничего личного, парень.

В голове крутилось дурацкое: «Безобразная Эльза, королева флирта, с банкой чистого спирта…»

— На счет «три», — сказал Волошин, и я подобрался, посмотрел на Папашу, стоящего у Юлии за спиной и напротив меня. От скорости моей реакции будет зависеть все.

— Раз! — торжественно произнес Волошин.

Где же вы, зомби? На вас вся надежда!

— Два!

Соберись, Рокот. Готовься: будет больно…

— Три!

И время замедлилось.

Лезвие скользнуло вдоль запястий. Веревка ослабла.

Волошин толкнул коленом в спину, отпрыгнул.

Я выровнялся, делая вид, что заваливаюсь, и шагнул навстречу Юлии.

Вильнул вбок.

Вскинул руку, принимая удар, нацеленный в горло, — бок и предплечье обожгло острой болью. И хрен с ними! Раны заживут… если выживу.

Перехватил запястья Юлии. Сжал, чтобы ее пальцы выпустили ножи. Боднул в лоб…

…и, не давая упасть, подхватил нож и пырнул в сердце. В последний момент рука дрогнула, подвела, и лезвие вошло чуть ниже.

«Ножевой бой стремителен…»

Оскалившись, выцелил босса, увидел его рожу, искаженную гневом и криком:

— Мочите его!