Жатва (сборник)

На следующий день Адыр вновь отправился в город – потолковать с известным в народе человеком по прозванию Крючкотвор. За плату тот выискивал – и с отменным успехом! – несовершенства в заключенных уговорах и советовал, как получить желаемое, ничего не нарушая. В последний год Крючкотвор особенно процветал, появилось у него и некоторое число подражателей-конкурентов, но никто из них не обладал таким острым глазом и таким блестящим знанием предмета.

Очередь к дверям Крючкотвора занимали еще с вечера, так что Адыру пришлось провести ночь у крыльца. Он придремывал в обнимку с кулем привезенной на продажу молодой моркови и вполуха слушал истории собратьев по несчастью. В очереди было множество людей из других окрестных деревень, и все они наперебой делились своими бедами.

Староста Сливки узнал, что у подманенных кентаврами кобылиц рождаются шестиногие жеребята, необузданно злые, необыкновенно прожорливые и непременно мрущие в первый год жизни. А у покрытых кентаврами коров не рождается никто, зато их молоко на много дней делается сладким до противности.

В местности, куда переселяют кикимор, без счета плодятся комары и мошкара, они вьются вокруг людей целыми тучами, забиваются в нос, заползают под одежду и решительно ничего не дают делать.

Если в какой край приедут мавки – тут же возмущается природа: жалеет дождей и нагоняет сухих ветров, из-за чего чахнет урожай и становится невозможно прокормить скотину.

Хуже всех были, разумеется, эльфы, которые совершенно не желали жить по-человечески. Они не знали меры во хмелю, не умели и не хотели честно трудиться, подворовывали по ночам овощи с огородов, а особо ловкие умудрялись умыкать птицу из курятников. Они готовили крепкие наливки из ягод и настойки на душистых травах, знали несчетное множество азартных игр, над их поселениями круглые сутки стоял дым коромыслом, а вокруг ошивались решительно все бездельники на несколько верст окрест. Которые тоже охотно совершали набеги на чужие огороды и курятники, а высунувшегося на шум хозяина могли и отметелить всей компанией.

Много чего Адыр выслушал в ту ночь. Как живется в соседстве с ходячими деревьями, чем плохи тихони-гоблины, насколько опасными могут быть феечки и почему даже соседство гномов-работяг приносит множество неудобств.

К утру староста всерьез сомневался, так ли велика напасть, которая стряслась с деревней Сливкой. Подумаешь, мужики по суккубам бегают! Но потом Адыр вспоминал полные слез глаза дочери, злобно поджатые губы других женщин, виноватые взгляды и ненормальную медлительность мужиков. Высокомерие Эрзы, ее уверенность, что мужчины вскоре уйдут к суккубам. А еще – первые признаки упадка деревни, которых не мог не приметить внимательный глаз старосты.

Велика ли напасть, что стряслась с деревней, если может привести к прекращению жизни этой самой деревни? Да не так уж мала, получается!

«Это что ж выходит, – спросил староста у яркой звездочки над своей головой, – другомирцы нас изничтожают при помощи мирного уговора? Вон сколько людей вокруг – и у всех одна и та же напасть: пришлые! Выходит, они все-таки убивают наш мир? Кто от дурости, кто нарочно, а кто и без намеренья, просто по природе своей?»

– Получается, теперь мы – самые бесправные в своем же мире, – проворчал кто-то из собравшихся под дверью, словно прочтя мысли Адыра. – Куда ни придут эти нелюди – везде плохо становится, даже если сами они ничего такого не делают. В каждом из них заложена какая-то погань, она разъедает наш дом, хотят того нелюди или не хотят. И зачем нам нужен был этот мирный уговор?

– Воевать мы боялись, – подхватил басом бородач, сидевший на ступеньку ниже Адыра. – Оно-то правильно, что боялись, не сдюжили б мы против энтих нелюдей. Но разве ж лучше получилось? Без боя отдаем свою землю! Они ж душат нас! Получается, мы сами себе приговор подписали, крутят нас в барашкин рог, отнимают все как есть, выдавливают нас с родного края – неспешно, без боя, через позорище!

Крючкотвор не оправдал надежд Адыра. Изучил заключенный Сливкой уговор, внимательно выслушал рассказ старосты, скривился и припечатал:

– Затевать официяльную тяжбу не советываю, долго и муторно. Ваших мужиков сманят раньше, нежели чего выгорится, понял? – Крючкотвор поскреб свалявшийся пук рыжеватых волос на затылке и добавил, – у многих теперя такое. Купили нас другомирцы на этот мирный уговор, что куренка за медяк. Сколько конезаводчиков кентаврами разорено, сколько молочных подворий в упадничестве! Даже они нечасто успевают отстоять свои хозяйства, доказать вредительство нелюдей – что ж про вас говорить, простецких страдалищ? Пока наши умники крутолобые устроят так, чтобы скорый отпор поганцам давать, а не отписки стряпать – сколько народа угробится? Вона цельные деревни хиреют или с мест сымаются, потому как житья не стает никакого от другомирцев! А мельники, пасечники, хуторяне? Э-эх!

Адыр только головой качал. До сего дня он и не представлял, с какой великой трудностью столкнулись люди – только своя деревня его и заботила.