Жаворонки ночью не поют

Дело шло к вечеру. Самолёты ещё не раз кружили над городом, но до подсобного хозяйства не долетали. Отправляться ночью в дальнюю дорогу после такого суматошного дня было бессмысленно. Решили переночевать в подсобном хозяйстве, а утром двинуться в путь.

Андрей Андреевич и Ирина Ивановна пристраивали на подводах свои вещи: он – в двух больших чемоданах, она – в объемистом узле (для себя и своего шестилетнего Витеньки). У Зойки не было ничего, кроме комсомольского билета и двух тетрадных листов со штампами, которые так и лежали в кармане. Зойка благодарила судьбу, что речка у них неглубокая, чуть повыше колена, и она намочила только подол платья, а комсомольский билет и тетрадные листы остались сухими. Платье-то она высушила, надев на время медицинский халат Ирины Ивановны, а вот если пойдёт дождь или похолодает, то прикрыться ей будет нечем. И босая осталась, босоножки утонули в Золке, когда от бомбёжки бежала. Нога, задетая осколком, сильно болела.

Зойка сейчас только осознала своё незавидное положение. Она в раздумье села на траву у ограды. Сбегать домой? Но с такой ногой далеко не уйдёшь. Да и мама может не отпустить. И дети останутся здесь без неё.

Как внезапно повернулась её жизнь. Ещё вчера ночью, возвратившись из двухдневной поездки в крайцентр, она не предполагала, что уже сегодня придётся снова готовиться к дороге, тяжёлой и далёкой. А с каким чувством радости она проснулась утром. Солнце, ворвавшееся в комнату ярким потоком, вызывало какие-то отрадные надежды: придут письма от отца и Лёни, перестанет кашлять мать, которая летом вроде стала поправляться. Да мало ли что хорошего может произойти, когда веришь в это?

А теперь, всего несколько часов спустя, Зойка сидит измученная болью в ноге и беспокойством. Весь день почти беспрерывно бомбили. Вдруг бомбы упали на их дом? Зойке страшно было представить себе такую картину, и она старалась отогнать нелепые мысли. Почему именно на их дом должны упасть бомбы? Как это всё-таки ужасно, что она не успела заскочить домой хотя бы на минутку. Доведётся ли ей ещё увидеть родных? Вот и её, как этих сирот, судьба разлучила с семьёй. Теперь она одна на опасной дороге войны.

Зойка почувствовала, как к сердцу гнетущим холодком подбирается тоска. Она всё чаще стала посматривать в сторону города, к которому от подсобного хозяйства тянулась хорошо укатанная колея. Клубы дыма, висевшие после бомбёжки над горящим городом, уже рассеялись и стали сливаться с надвигающимися сумерками.

Вдруг на дороге показался велосипедист. Вернее, сначала Зойка увидела только пыльное облачко, а потом и велосипедиста. У неё дрогнуло сердце: Юрка! Неизвестно, почему она решила, что это брат. Угадала. Интуиция подсказала. А Юрка уже подъезжал к хозяйству. Зойка выскочила ему навстречу:

– Что случилось?

– Поехали домой, – сказал Юрка, останавливая велосипед. – Мама плачет, за тобой послала.

– Все целы? – всё ещё тревожась, спросила Зойка.

– Мы-то? Целы. Школа наша разбита. А что у тебя с ногой?

– Осколком зацепило.

– Зой, поехали домой, – как-то жалобно попросил брат.

– Не могу, Юрочка, не могу. У меня дети.

– Так не одна ты здесь, – солидно рассудил Юрка, увидев Ирину Ивановну и Андрея Андреевича, – без тебя обойдутся. А мама плачет. И бабушка тоже… охает. Знаешь же, какая она.

– Нет, братик, не могу. Не могу бросить детей. Я на работе.

– Тогда я поехал. Ночь скоро.

– Как же вы там останетесь? – с волнением спросила Зойка.

– Как другие, так и мы, – опять солидно ответил Юрка, и Зойка вдруг обнаружила, что он вытянулся за лето и повзрослел. Такому уже многое можно доверить.