Жаворонок

Что-то не то ощущается в искусственной атмосфере Кремля. Прошел всего месяц после триумфального возвращения Девы из Севастополя, еще грохочут аплодисменты, которыми встречается каждое ее публичное появление, еще восторженны лица людей, обращенные к ней, еще часты приглашения – главным образом, правда, второстепенных организаций, но уже какая-то назойливая духота присутствует в воздухе. Словно кислорода в нем поубавилось, и требуется глубже дышать. Жизнь выцветает и как бы утрачивает привлекательность. Неожиданно выясняется, что победа в «Севастопольской обороне» – вовсе не окончательная. Все не так однозначно, когда касаешься реальной геополитики. Оказывается, например, что никто даже не собирается уступать Севастополь, и уж, точно, не может быть речи об отделении Крыма от Украины. В сущности, с точки зрения Киева, по-видимому, согласованной и с Россией, ни в Крыму, ни в Севастополе ничего принципиально не изменилось. Крымский парламент и раньше провозглашал какие-то сумасбродные резолюции. Ну и что? Как все было до этого, так все и осталось. Киев в этом вопросе занял самую непробиваемую позицию: никого не трогать, не обращать внимания ни на какие так называемые «референдумы», игнорировать, делать вид, что ничего особенного в республике на происходит, вести себя с Крымом так, будто отношения – максимально дружеские; просто ждать; кризис во взбунтовавшейся автономии выдохнется сам собой. Тем более, что уже некому вдохновлять своим примером крымчан: Жанна в Москве, и на Украину ее теперь вряд ли допустят. Ситуация в Севастополе ухудшается буквально с каждыми сутками: то один, то другой депутат начинает держаться в горсовете уклончиво, рассуждать об ответственности и экстремизме, которого следует избегать, Комитет спасения день за днем теряет сторонников, власть его сократилась практически до пределов здания, его указы и постановления растворяются в пустоте, севастопольцы словно забыли о героическом энтузиазме майских недель, ходят слухи о каком-то сверхтайном соглашении между Москвой и Киевом; когда оно будет подписано, Россия официально осудит действия «крымских сепаратистов». Причем, Жанна, как и другие, никак не может понять, насколько реальны эти обжигающие сознание слухи. Кармазанов в ответ лишь раздраженно пожимает плечами, разговаривать с ней и даже видеть ее он явно не хочет. Когда же она обращается за разъяснениями к правительственным чиновникам, ей с предупредительными улыбками отвечают, что все в порядке: идет сложный дипломатический переговорный процесс, делается все возможное, подключены лучшие специалисты; не волнуйтесь, Россия не отступится от своих жизненных интересов. Жанна, как муха, вязнет в сладком сиропе.

Примерно так же обстоит дело и с идеей объединения. Жанна теперь вращается среди исключительно серьезных людей, занятых только серьезными, исключительно государственными проблемами. Например, где взять денег на очередные платежи по зарплатам? И потому детским лепетом кажутся ее рассуждения о воле граждан бывшего СССР, о «народной дипломатии», которая заставит правительства стран СНГ отказаться от административных амбиций, о необходимости поступиться личными интересами ради всеобщих. Ее слушают и вместе с тем как бы не слышат. Правительственные чиновники даже не понимают о чем, собственно, речь: Вы-то лично что будете иметь с этого?.. Ситуация вполне в духе той, что уже давно стала для России привычной. Интеграцией занимаются люди, для которых это – просто работа. Существует так называемая Ассамблея стран СНГ, раза два-три в год собирающаяся на сессии в Санкт-Петербурге: разрабатываются какие-то документы, принимаются какие-то рекомендательные обращения. Море зыбких бумаг вращается во дворце князя Потемкина. Это уже давно и, видимо, прочно превратилось в рутину. Никакими политическими полномочиями Ассамблея не обладает. Ни одна из рекомендаций ее для стран СНГ не является обязательной. Да и зачем брать на себя какие-то обязательства? Главное, выделяются деньги; никто не собирается подпускать к ним еще одного человека.