Жаворонок

А вторым же тревожным сигналом становится быстрое, прямо-таки фатальное исчезновение ее окружения. Разумеется, никто прямо не говорит, что Жанну необходимо лишить поддержки, все по-прежнему благожелательны и улыбаются так, будто млеют от счастья, однако дядя Паша внезапно получает командировку в одну из кавказских республик – является попрощаться, и они о чем-то беседуют, прогуливаясь по солнечным закоулкам Кремля. Зайчика, выписав ему предварительно денежное вознаграждение, переводят в парламентский сектор, занимающийся проблемами молодежи, – он растерян и несколько возмущен, но вынужден подчиниться. Что же касается Гоши, цитирующего Боэция и Сенеку, то, приписанный к информационно-справочному отделу, он теряет вдруг право свободно перемещаться по комплексу и теперь, чтобы встретиться с Жанной, вынужден заказывать пропуск. Вся их группа таким образом распадается. За решительными и быстрыми действиями угадывается рука Кармазанова. Это, вероятно, попытка лишить Жанну корней. А еще через несколько дней (после выхода той самой статьи, наделавшей много шума), к Жанне безо всякого предупреждения является следователь Генеральной прокуратуры – правда, пока лишь является, а не вызывает к себе – и не тратя время на предварительные разговоры, выкладывает перед ней «дело братьев Степановых». С оторопью листает Жанна подслеповатую распечатку. Это две толстых папки, пробитые для надежности скоросшивателем. Материалы, надо сказать, и в самом деле ужасны: вымогательство, взятки, шантаж, незаконные операции с крупными партиями товаров, похищение коммерсантов, отказавшихся платить братьям «за крышу»… И к тому же следователь утверждает, что это еще далеко не все. Есть серьезные данные об участии братьев в грабежах и убийствах. Эти дополнительные материалы скоро будут приобщены. Готовится шумный процесс, и ей, Жанне, тоже придется давать показания. Вряд ли суд согласится, что она ничего не знала о деятельности «донов Степано». В соучастии или пособничестве Жанну, конечно, не обвинят, но сотрудничество с уголовниками всегда производит неприятное впечатление. Разумеется, можно избежать скандальных разоблачений, следствие будет радо любой искренней помощи, вовсе не обязательно выступать в суде лично, ну и дальше – намеки, понятные всякому грамотному человеку.

Теперь Жанна обложена со всех сторон. Это самый тяжелый удар, полученный ею за последнее время. Она, только что выигравшая информационную войну против Киева, уже знает о возможностях прессы в так называемом демократическом государстве, и потому представляет, какой поднимется волчий вой, если нужным образом сформированные и, главное, оплаченные материалы мощным «залповым сбросом» пройдут в газетах. Никакие оправдания ей тогда не помогут. Никакие запоздалые объяснения не будут приняты во внимание. Это будет, возможно, еще не совсем гражданская смерть, но как политический лидер она будет скомпрометирована надолго.

И тут опять происходит осечка, которой никто не ждал. Кармазанов и те, кто с ним, забывают, по-видимому, о неких важных деталях. Они упускают из виду, что имеют дело с мессией. Вся их тщательная и глубоко продуманная система атаки нацелена на обыкновенного человека. Но ведь в том-то и дело, что человек перед ними – необыкновенный, и в работе против него требуются неординарные средства. В результате их постигает прямо-таки сокрушительное поражение. Более четырех часов беседует Жанна со следователем Генеральной прокуратуры, сначала – у нее в кабинете, затем – прогуливаясь вместе с экскурсиями по Кремлю (насчет аппаратуры прослушивания дядя Паша ее уже инструктировал), разговаривает в полголоса, осторожно берет его под руку. Расстаются они, когда купола на соборах приобретают жухлый оттенок, а наутро ранее ни в чем на замеченный следователь В. П. Юрков, между прочим в звании советника юстиции первого класса, совершенно официально отказывается от «раздуваемого по политическим мотивам расследования» и по заявлению братьев Степано, поданному в тот же день, открывает новое дело – о взятках в местных органах власти. Я понял, что живу неправильно, скажет он на пресс-конференции, собранной обществом «Юристы за демократию». Человек не должен лгать хотя бы себе.