Жаворонок Теклы (СИ)

— Ну ладно, лично для тебя хорошая новость в том, что с тобой и твоим ведомством эти аферы не пересекались. Но в той или иной мере отвечать придется и тебе, — сурово произнес тот, кто говорил первым. — К сожалению, сейчас метаться почти бесполезно. Между нами, я не сомневаюсь, что дело сфабриковано, причем быстро и грубо, но оно очень нужно правительству, а вы в последние годы и так были бельмом у него на глазу. Вспомните те грязные статейки. А уж теперь-то, когда она сама подкинула жирный козырь, за вас по полной возьмутся, дабы отвлечь электорат от собственных преступлений. Народ очень не любит согрешивших чиновников, особенно наиболее безобидных — и украл по мелочи, и еще сглупил, дал слабину. По крайней мере, со стороны будет выглядеть так. Настоящих акул-расхитителей у нас даже втайне уважают, а вот на таких непутевых, как ваша Корналия, с удовольствием оттаптываются, и клеймят позором не только их, но и всю семью. Поэтому вам всем, от беды подальше, придется забыть о должностях, на некоторое время покинуть столицу и податься в какие-нибудь тихие места.

Чем дальше Айвар слушал, тем больше ему казалось, что его несет помимо воли каким-то беспорядочным вихрем. Он не ведал куда, но был уже оторван от милой ему жизни в этом доме и городе, который наконец казался родным.

— А с ней что будет? — спросил он.

— Да ничего особенно страшного, не волнуйся, — в плане жизни и здоровья, по крайней мере. А вот с карьерой и всеми привилегиями придется проститься: высокий государственный пост Налии уже никогда не суждено занять. Если бы она взяла вину на себя, то, возможно, отделалась бы только условным наказанием, но она настаивает, что невиновна, и в этом, я бы сказал, есть резон.

— Какой резон?

— Тогда есть шанс, что потом, когда страсти поулягутся, вы докопаетесь до правды и судимость с нее будет снята. Сейчас ей скорее всего назначат пару лет исправительной работы вдали от столицы, но и после этого в Аддисе лучше особо не мелькать. По крайней мере, пока все основательно не забудется. Кстати, если ты, парень, решишь ее не ждать, то тебе там жить никто не запретит, хотя с работой, конечно, будут сложности, и про медицину в столице ты уж точно забудь.

— Что значит «не ждать»? — переспросил Айвар и как-то жутко усмехнулся. — А что же вы только мне это предлагаете? Почему бы вам не посоветовать и Соломону отказаться от дочери и спокойно жить в столице?

— Ладно, Айвар, давай без лишних нервов, — бесстрастно отозвался собеседник. — Это ты сейчас говоришь, пока не пожил в диком регионе, без света и канализации.

— Я там жил, — резко ответил Айвар, — так что прошу меня не пугать и тему развода считать закрытой. Я вообще считаю, что должен ехать вместе с ней.

— Ну это уж вы сами договаривайтесь. А сейчас ты лучше ненадолго выйди: нам с твоим тестем необходимо обсудить вашу будущность на холодную голову.

С этим Айвар спорить не стал. Выйдя в другую комнату, он долго думал: неужели Налия действительно присвоила бюджетные деньги? И что, в таком случае, она намеревалась делать дальше? Просто сбежать с этими деньгами? От государства, от людей, их несправедливости и глупости или от мужа с его дурацкими принципами?

Постепенно все в его рассудке стало на свои места, и чей-то голос заговорил бесстрастно и четко. Как сначала показалось, это был голос жены, но по мере того, как складывались мысли, Айвар все яснее слышал самого себя. Ну что, Теклай, получил? Ты хотел здесь жить, помогать своему народу, по заветам идейных предков? Только забыл, что Аддис-Абеба к настоящей Эфиопии имеет почти такое же отношение, как Москва-Сити или Невский проспект с его бутиками и ресторанами — к России. Что же, попробуй, поживи теперь без уютного дома и заботливой жены, без наставников и единомышленников, по ту сторону занавеса, среди тех, кто ненавидит образованных и за все попытки помочь отплатит только агрессией. Ты до сих пор не уяснил, что никого не сделаешь счастливым против его воли? Да ладно, черт с тобой, как-нибудь выживешь, но что будет с любимой женщиной, со стариками, которым не сегодня-завтра понадобится уход и качественная медицина?

Налия приехала в родительский дом совсем поздно, и Айвар хотел ее сразу обо всем расспросить, но старый Соломон его остановил, заявив, что должен первым поговорить с дочерью.

Из соседней комнаты Айвару были слышны тяжелые шаги тестя из угла в угол и изредка доносившиеся гневные возгласы: «Разве мы мало тебе дали?.. Мало заботились?.. Учили тебя использовать государство и одновременно его хаять?.. Вот ради этого мы честно трудились, дали тебе прекрасное образование, ни одного быра за всю жизнь не украли, чтобы к старости заслужить такой позор? Ты говоришь, что презираешь эту страну, а мы с матерью были ее лицом, представляли ее, мы и есть эта страна!»

Налия, насколько он мог слышать, почти ничего не отвечала. Айвар понимал правоту ее отца, но душа у него разрывалась от жалости к жене и он искренне желал ей держаться.