Жаворонок Теклы (СИ)

Подарок понравился мальчику, однако по дороге обратно Айвар заметил, что Павлик чем-то опечален.

— Что это ты приумолк, Павлик? Утомился или, может быть, есть хочешь? Так сейчас заедем куда-нибудь пообедать, в уютное место. У Налии сегодня еще много работы, так что мы с тобой пока на самообеспечении.

— Спасибо, все хорошо, — робко улыбнулся мальчик. — Я просто почему-то подумал: неужели все люди обязательно умирают?

— Ну да, к сожалению, — спокойно ответил Айвар, подумав, что два самых неудобных вопроса, которые дети задают старшим, — это откуда берется жизнь и есть ли что-нибудь после смерти. И в том, и в другом случае обычно приходится выкручиваться, придумывать какие-то эвфемизмы и сказки, но он в силу своей профессии и жизненного опыта не мог лицемерить. В то же время очень не хотелось ранить восприимчивую душу дорогого ему ребенка.

— И ты когда-нибудь умрешь? — спросил Павлик уже совсем встревоженным голосом.

— Ну а чем я лучше других, родной мой? Давай верить, что это произойдет очень нескоро, и со мной, и с тобой, и с мамой, и со всеми, кого мы любим. А когда человек становится совсем пожилым, он уже легче относится к неизбежности, по-философски. Просто привыкает радоваться одному дню, одной приятной мелочи, почти как ребенок, — погулял по парку, попил чаю, купил новую книгу. А грустные, тяжелые мысли отгоняет. Никакого другого средства от конечности жизни, к сожалению, пока не изобретено.

— Спасибо, — почему-то снова сказал Павлик. — Знаешь, взрослые не любят делиться секретами, все время говорят: вырастешь, мол, узнаешь. То есть, мама так не говорит, но я не хочу ей грустные вопросы задавать, расстраивать. А вот дед Вова ни в какую не хочет объяснять что-нибудь важное: он считает, что это вроде как «не мужское дело» — малышню воспитывать. Дед Андрей гораздо более демократичный.

«Я бы так не сказал» — подумал Айвар, но ничем, конечно, не выдал этого соображения и вслух произнес:

— И что же тебе дед Андрей объясняет?

— Ой, да много чего, — улыбнулся Павлик, — он про науку и технику умеет интересно рассказывать, советует мне всякие мудрые книжки. Но самые главные тайны я все-таки только тебе доверяю.

Тут Айвар был до того растроган, что добродушно рассмеялся. Тут как раз выдалась возможность остановиться и перекусить в уютном месте с итальянской кухней. Когда они устроились на тенистой летней террасе, Айвар заказал мальчику куриный суп и спагетти с овощами и сыром, а себе острые брускетты и классическую «карбонару». Впрочем, в аппетите они нисколько не уступали друг другу.

— Вот и молодец, ешь на здоровье, — одобрительно сказал Айвар, заметив, что мальчик немного стесняется. — Ты ведь уже не малыш, ты будущий мужчина, так что тебе надо набираться сил. Увы, они по-прежнему решают очень многое, это как твой тыл на тот случай, если защитить себя интеллектом не получается. Хотя лично я всегда за второе.

Павлик весело кивнул старшему другу и с удовольствием принялся за фрукты и сок. У него совсем улучшилось настроение, и до вечера они еще успели погулять и побеседовать о всяких приятных секретах. Вернувшись, Налия приготовила ужин, а они в свою очередь порадовали ее купленными по пути сладкими булочками. До конца их командировки в Питере все трое провели время очень душевно и дружно.

Когда супругам предстояло уезжать, а Павлику — возвращаться в лагерь, мальчик долго о чем-то думал, а потому вдруг спросил очень серьезно:

— Айвар, а почему ты с Налией не хочешь жить здесь? Тогда мы бы виделись гораздо чаще: в день рождения, в школьные праздники, на соревнованиях. На стадион бы сходили, я давно об этом мечтал...

Этот вопрос сначала поставил Айвара в тупик. Он сам всегда терпеть не мог отговорки, на которые сетовал Павлик, потому что считал детей полноценными людьми, имеющими право на истину, свое мнение и уважение к нему. Но в данный момент он действительно не знал, что сказать, чтобы не обмануть и одновременно не оглушить мальчика какой-то неудобной вещью, к которой он явно не готов. Айвар был уверен, что ему не суждено еще когда-либо пересечься с Андреем Петровичем и его родней, а вот Павлик жил здесь, среди этих людей, и сеять в мальчике вражду к ним казалось недальновидным и непорядочным. Только как же при таком раскладе остаться честным?

— Павлик, это может показаться странным, но мне сейчас хорошо в Эфиопии, — сказал Айвар после короткой паузы. — Понимаешь, я очень люблю Питер, но в молодости, когда есть силы и не так зависишь от внешнего благополучия, надо успеть попробовать всякие трудности и испытания. Потом ведь шанса не будет. И когда у меня уже станет меньше задора, мы непременно сюда приедем.

— Обещаешь?

— Ну а как же! И ты не забывай, что обещал приехать к нам.

Рядом с Павликом он всегда ощущал безграничное умиротворение, но тем не менее сейчас к нему вдруг примешался какой-то странный холодок. Невнятная тревога кольнула его и, вероятно, не осталась незамеченной для мальчика: тот удивленно посмотрел на Айвара.