Жаворонок Теклы (СИ)

Она не заметила, как сзади подошел Айвар и осторожно взял ее за плечи.

— Спокойно, все в порядке, — тихо сказал он, и когда Нерина поднялась на ноги, подошел к мальчику. Судя по тому, что тот быстро успокоился, Айвар подобрал нужные слова, но девушке все еще было не по себе.

— Мне очень жаль, — промолвила она, когда вечером они, сидя у хижины, пили привезенный с собой лимонад. — Что с этим мальчиком?

— Да ничего особенного для этих краев, — вздохнул Айвар, — обычные болезни грязных рук и равнодушия. Не переживай, я тебя прекрасно понимаю, и они тоже простят. Только деньги лишний раз не давай: это к добру не ведет.

Он решил не смущать больше девушку, и на следующий день они отправились в обратный путь. Нерина была в этот раз менее разговорчива и только спросила:

— Айвар, а почему родственники тебя не любят?

— Они и не обязаны меня любить, — задумчиво ответил парень. — Могу сказать, что из всего христианства, что есть в Эфиопии, они уяснили только одно: «избави нас от лукавого». А истолковывают это каждое племя на свой лад. Но я больше не ломаю над этим голову и тебе не советую — нам же не придется жить здесь вместе.

Нерина не стала больше бередить тяжелую тему, и перед ее отъездом в Россию они попрощались очень тепло.

— Обещаю, я сразу поговорю с родителями, — тихо сказала она и заговорщицки улыбнулась.

Айвар не очень-то ей поверил и отпустил со спокойной совестью — мысль о том, чтобы жениться ради переезда в Питер, все-таки его тяготила. Но спустя неделю он получил сообщение, в котором она написала, что все рассказала родителям и они дали добро на его приезд и на знакомство. Так что Айвару оставалось, по ее словам, рассчитаться с прежним работодателем и получить частное приглашение, которое позволит ему прожить в России несколько месяцев, пока решатся последующие вопросы.

Эти слова настолько окрылили его, что мысль о браке с Нериной перестала угнетать так, как прежде, — он не загорелся этой идеей, но и не считал ее совсем безнадежной. «Чем не жена, и получше, чем у многих эфиопских мужиков? Добрая, нежная, умная, — так почему не полюбить ее со временем? И она меня полюбит, когда узнает получше. А секс... Я и не такое терпел, и не надо иллюзий, что бывает как-то иначе. И вообще, вдруг это действительно судьба? И это несуразное свидание, за которое до сих пор почему-то неловко, было не зря?»

Впоследствии Айвар много раз думал, как бы все повернулось, прими он другое решение, но в тот момент общая молодая тяга к вызовам и противоречиям взяла верх. Он все же решил, что обязан спросить Нерину в ответном письме: «Ты точно уверена? Тебя устроит все, о чем мы говорили?»

Когда пришел утвердительный ответ, Айвар понял, что перемены не развеются как приятный сон, что они в самом деле вот-вот станут его новой реальностью. И уже не колеблясь, стал мысленно прощаться с Эфиопией.

6.В родном городе

Айвар так и не узнал, как прошел первый разговор Нерины с родителями и каким образом она убедила их познакомиться с неожиданным возлюбленным из Африки. Но настроившись на перемены, он решил ехать независимо от того, что ждало его в этой семье. Оставалось только решить, где можно будет устроиться в России на первое время.

Жить вместе с Нериной он пока не рассчитывал, но к счастью, в Питере у него до сих пор оставался друг — Даниэль Гиди, с которым они были неразлучны с раннего детства и продолжали общаться по интернету. Они сильно отличались по темпераменту и взглядам на жизнь, и временами каждый из них казался другому чудным. Но также это был единственный оставшийся у Айвара человек, который называл его просто Иви и регулярно писал с грубовато-шутливыми просьбами «отчитаться, жив ли там еще».

Поэтому Айвар сразу написал Даниэлю, или, как он звал его на африканский манер, Данэ, с просьбой оформить для него частное приглашение и временно приютить у себя на Богатырском проспекте, где друг по сей день жил вместе с матерью. Отцом Даниэля был эфиопский хирург, а мать — коренная петербурженка, операционная медсестра. Их семьи всегда дружили, потом отец Даниэля уехал работать на родину, а мать отказалась следовать за ним, но с семьей Айвара осталась в добрых отношениях.

Товарищ очень обрадовался грядущему приезду Айвара. Бюрократические процедуры требовали определенных энергозатрат, но он согласился помочь другу и заодно сообщил, что есть отличный вариант с трудоустройством на первое время. И когда Айвар наконец прилетел в Петербург (Нерина не смогла его встретить из-за каких-то неотложных дел в институте), друг приехал за ним на собственной потертой, но остающейся предметом гордости иномарке. После африканских бурных объятий и обменов «пятерками» Даниэль взял свой обычный насмешливо-добродушный тон:

— Нет, ну тебя реально не узнать, Иви! Что ты на себя навешал-то? Ты где тут в таком виде собрался гулять?

— А ты не умничай, — в подобной манере отозвался Айвар, слегка пихнув приятеля в плечо. — Хочу это носить и буду, такой вот я дикарь, которому без стеклянных бус жизнь не мила. К тому же, уши я проколол еще в школе, если ты помнишь.