Жаворонок Теклы (СИ)

— Ну что, Теклай, еще станешь говорить, что если бы ты был обручен, то тебя бы здесь не было? — задорно сказала Налия, придерживая его за ремень. — А вот мне почему-то кажется, что ты бы точно так же забыл обо всем на свете.

Айвар не мог с уверенностью сказать, что Налия неправа, и тем не менее ответил почти спокойно:

— Налия, а что особенного в том, что я здесь? Я, если ты не заметила, молодой красивый парень, я люблю секс, люблю что-то новое. Так с чего бы мне отказываться? Или у тебя уже есть претензии на нечто большее?

— Да у тебя в запасе немало колкостей, — улыбнулась девушка, — и выдержки, похоже, не занимать. Что же, тем интереснее.

Вдруг Налия с неожиданной бережностью прикоснулась к его налитым мышцам, перехваченным медными наплечными браслетами, и тихо сказала:

— Господи, какой ты стал красивый...

Почему-то Айвар ничего не смог ответить и только поцеловал ее в ямочку между ключицами. От этой крепкой пышногрудой девушки исходило тепло, напомнившее ему о вселенском первоисточнике, которому языческие легенды приписывали образ искушенной, не боящейся своих желаний женщины. Ее кудри и кожа пахли поздним виноградом с лиловой кожицей, подернутой инеем. Налия провела острым ногтем по его шее вдоль яремной вены, затем погладила соски, провела по ложбинке между напрягшимися грудными мышцами, слегка царапнула по животу.

Айвар не стал дожидаться, пока эти оценивающие прикосновения пойдут дальше, и плохо запомнил, как они оказались в спальне и где осталась вся прочая одежда. Но это забытье развязало ему руки, освободило африканское нутро и здоровую молодую агрессию от мыслей, недомолвок и правил приличия. Никто не мог наблюдать за ними, но Айвару казалось, что он совершает что-то преступное и от этого еще более очаровательное, сжимая ее плечи, руки и бедра, впечатывая грудью и животом в постель, истерзанную под их телами, запуская руки в гущу ее дикарских черных волос. Он вольно обращался с ее телом, не давая опомниться, жалел, что не может подрумянить черную кожу Налии своими пометками, а потом брал передышку и прижимался к нежному изгибу между ее шеей и плечом, к которому липли влажные завитки кудрей. «Не вздумай сказать, что это все!» — яростно шептала девушка, на что он почти спокойно парировал: «Плохо же ты меня знаешь!»

От бесцеремонных шлепков она вскрикивала, но тут же прогибалась еще соблазнительнее, стонала под весом его тела, кусала подушки, обхватывала его рукой за шею. Всласть отхлестав гордую африканку, Айвар разом повернул ее на спину, чтобы видеть все отражающиеся на лице чувства, бережно поцеловал ее грудь и низ живота и сразу взял стремительный ритм, будто боялся, что Налия еще попытается ускользнуть.

На такой скорости пик острого наслаждения быстро настиг и отпустил его, и Айвар сразу встревожился, что мог причинить девушке боль или обиду этим напором, но Налия его успокоила, многозначительно сказав: «Не бойся, я в долгу не останусь». И действительно, она не давала ему спуску в противоборстве, властвуя над этим красивым и странным парнем. Девушка обожала «кататься верхом», играть в «перекрестную любовь», меняясь местами, хватать его за волосы и удивлять знанием грязных словечек. Но Айвар это одобрял, считая, что страстные женщины в близости восполняют свои постоянные кровопотери и другие телесные и душевные затраты, которые волей-неволей ранят их сильнее, чем мужчин. И его слишком жгло изнутри, чтобы думать о самолюбии.

— Как жарко... — шепнула Налия, когда они вытянулись рядом, любуясь друг другом, наслаждаясь собственным бесстыдством. Их залитые потом тела изнывали от приятной усталости. Девушка вольготно улеглась на бок, словно отдыхающая гетера, и Айвар в порыве нежности снова стал целовать ее руки, плечи и колени.

Ближе к полуночи она задремала, а Айвара одолевали мысли, с которыми никак не удавалось заснуть, к тому же постель казалась раскаленной. Натянув штаны, он сходил в ванную комнату, освежил прохладной водой лицо и торс, а потом заглянул в красиво убранную кухню. Большое панорамное окно открывало вид на дикий сад, который на фоне ночного африканского неба казался тревожным, сонным сказочным лесом. Айвар долго всматривался в его глубину через стекло и порой задерживал дыхание, чтобы ощутить звенящую тишину. В нем ожили какие-то свежие силы, словно он сбросил старую кожу, а еще впервые за много лет ощутил тепло родного дома.

Потом пришла и Налия, кутаясь в кружевной халатик нежно-пудрового цвета, который вызвал у обоих забавные воспоминания о нелюбимом ею «розовом платьице». Они вместе постояли босиком у этого окна, обняв друг друга за талию, а потом снова разговорились так же легко, как в кафе, вспомнили даже о вечерах на диком балтийском пляже, когда диаспора устроила для эфиопских ребят поездку в оздоровительный лагерь.