Жажда

По щекам испанки прокатилась две одинокие слезинки. Она не рыдала, не ругалась, не устраивала истерик. Девушка молча смотрела на Фабрегаса, прощаясь с ним. Но эти два тоненьких ручейка удержать не могла.

Сеску стало плохо. Карла была дорогим человеком для него. Она занимала огромную часть его жизни. Их отношения длились так долго, что он и не помнил, когда конкретно они начались. Но он больше так не мог. Ему нужно было что-то другое, и в ту ночь именно Нина показала что именно.

— Я не хотел, — едва смог выговорить он. То ли спьяну, то ли от сложившейся ситуации язык едва ворочался, — разрушать нашу жизнь.

— Но разрушил, — грустно улыбнулась Карла. В ее глазах было столько боли, что у испанца закружилась голова.

— Надеюсь, с ней ты будешь счастливее.

По всей видимости, Карла пропустила часть о том, с кем конкретно переспал Сеск.

А вот испанец вздрогнул, проглотив ком в горле.

— Я ей не нужен.

— Мне больше тоже, — закончила Карла.

Сеск почувствовал, как во рту все пересохло, словно наполнилось песком. Он не мог вздохнуть. Мужчина был не в состоянии пошевельнуться или бежать следом за Карлой. По закону жанра Фабрегас должен был умолять испанку вернуться к нему и снова зажить нормальной жизнью. Жизнью "до неё". Вот только была ли эта жизнь нормальной? Испанец сидел неподвижно, будто его привязали к стулу, наблюдая за тем, как Карла исчезала за дверью. Тут же мимо быстрым шагом прошла Нина. Утирая слезы, тихонько шмыгая носом и направляясь к выходу. Возможно, гости этого не заметили, но у Фабрегаса было все такое же острое чутье на эту девушку, как и прежде. Знать бы вот только, за что? Он понятия не имел, где нагрешил так сильно.

— Какой-то странный сегодня день, — немного не своим голосом, будто умалишённый, проговорил Сеск. Затем попросил налить ему ещё.

Рядом сидящий Аршавин не дышал все это время. Он не мог поверить в сцену, свидетелем которой только что стал. И когда Фабрегас поднес стопку к губам, Андрей громко попросил у бармена перестать класть лимон в напиток и принести всю бутылку.

Глава 27

Прошло два часа. Нина уже несколько раз пожалела о том, что так легко ушла из дома валлийца. Их с Аароном ссора разрывала ей сердце. Конечно, его слова были грубыми и обидными. Но ведь в какой-то степени Рэмзи был прав. Ей действительно стоило хорошенько подумать, прежде чем поступать так легкомысленно. Гонимая основным инстинктом и возникшей из ниоткуда необъяснимой жаждой к испанцу, она совершила глупость. Однако ошибка уже сделана, и назад дороги нет. Нина даже думать боялась, что потеряла своего валлийца навсегда. А если вдруг ей не удастся коснуться его колючей щеки еще раз? Это медленно убивало девушку изнутри. Не спеша она подымалась по ступенькам своего подъезда, придерживая длинное вечернее платье. В руке Нина несла небольшой пакет с продуктами. Она знала, что ее холодильник абсолютно пуст. В животе неприятно урчало от голода. На вечеринке из закусок Нина так ничего и не попробовала, а последний раз девушка ела в семь утра перед работой. Именно поэтому ей пришлось заехать в продуктовый магазин. Продавцы странно смотрели на грустную женщину в вечернем бирюзовом платье до пола, что складывала багеты и молоко в корзинку, медленно продвигаясь к кассе.

Нина преодолела еще один лестничный пролет. Торопиться домой было бессмысленно. Там ее никто не ждал. В свободной руке Саулина сжимала мобильный телефон, но ни звонка, ни сообщений от парня не было. Слезы снова наворачивались на глазах. Неужели все действительно кончено?

Аарон с трудом доковылял до подъезда. Нога, натертая обезболивающей мазью, еще не болела, но уже неприятно ныла. Да и укол, похоже, действовал слабо. Валлиец сделал вынужденную остановку на пролете между этажами.

— Оль, ты чего там? — услышал он знакомый голос и перезвон ключей этажом выше.

— Это не Оля. Это я, — присел Рэмзи на низкий подоконник, вытягивая ногу и нажимая на колено.

— Ты? — сердце девушки на мгновенье остановилось, словно перевело дыхание, а затем бешено заколотилось у самого горла. — И где же тебя носило все это время?

Даже по Нининому тону стало ясно, что она старалась злиться, но получалось у нее плохо. Прошло всего два часа с момента их ссоры, и напоминание о долгом промежутке времени вызвало у Аарона слабую улыбку. Рэмзи немного успокоился, задышал ровнее. Он не потерял ее. Нина все так же не умела на него злиться, как и прежде.

— Бабушка трезвела, чтобы подвезти меня! — ответил валлиец голосом умирающего лебедя.

— Как нога? Болит? — Не давая ему ответить, Нина добавила, делая голос наигранно строгим: — И вообще, чего ты приперся? Мне и в самом деле необходимо тщательней продумывать, перед кем раздвигать ноги. Так что проваливай, — звякнула она ключами, вставляя их в скважину замка.

— Хреново, — попытался он подняться, но действие мази уже закончилось и боль вернулась с прежней силой.

— Что хреново? Слышал хреново? — переспросила Нина.

Аарон не видел ее, так как она все еще была на своем этаже, а он ниже, и это чертовски раздражало.

— Нога хреново, я встать не могу!