Жажда и желание

Сегодня – встреча с Юной. Завтра – встреча с нынешними бизнес-лидерами Окаямы, а в пятницу – прием в честь Харуки в Химэдзи.

По возвращению Харуки вампиры в его королевстве оказались гораздо более приветливыми, чем Харука ожидал. Он ожидал горечи, но общее чувство в обществе было чем-то похоже на облегчение (чистокровный, который заменял его, был… сложным). С возвращением Харуки в должность появилось множество общественных запросов, встреч и обязанностей. Тяжесть его положения быстро опустилась на его плечи.

Это непосильно, но это его истинное предназначение – жизнь, которая сопровождает его родословную и кровное родство. Жизнь самопожертвования. Семья Харуки, согласно традиции, контролирует регионы Чугоку и Кансай. Когда он был связан брачными узами, этот уровень ответственности был гораздо менее пугающим, и мысль о том, что ему придется нести его в одиночку, послужила катализатором для его ухода из дома после разрыва связи.

Втайне Харука искренне надеется, что Нино понравится Западная Япония, когда он приедет к нему через два месяца. Он полностью согласен с тем, что Нино не интересуется их культурной аристократией, но наслаждение от его теплого и жизнерадостного присутствия делает обстоятельства гораздо более терпимыми. Даже приятными.

Перспектива проведения церемонии соединения была для него чем-то очень пугающим. Когда они проводили время вместе, изучая друг друга и наслаждаясь откровенными разговорами, обстоятельства неожиданно стали приятными.

На его телефоне высветилось новое сообщение:

Харука хмурится, в замешательстве набирая ответ:

[14]

Харука улыбается.

* * *

Через 40 минут Юна появляется в дверях чайной комнаты в поместье Харуки… как реальный призрак из его унылого прошлого. Как и положено призракам, она молча наблюдает за ним – настороженно, в застывшем, неловком мгновении.

На ней небесно-голубое платье, изящно спускающееся чуть ниже колен. Было время, когда ему нравился этот цвет на ней. Она знает это. Оно идеально подчеркивает ее тонкую талию и маленькую, изящную фигуру, как будто специально сшито для ее бледного тела. Ее темно-каштановые волосы длиной до плеч чистые и блестящие, обрамляют ее овальное лицо, словно тяжелый занавес.

Она грациозно спускается с твердого дерева коридора на нижний татами в чайной комнате. Харука стоит, вежливо кивая, когда она подходит к небольшому диванчику напротив него. Между ними установлен современный деревянный столик для чая.

Юна склоняет голову в поклоне, и Харука замечает, что Асао продолжает наблюдать за происходящим в дверном проеме позади нее. Его глаза сузились в недоверии.

– Привет, Харука… – говорит она, садясь на диван. Она выдыхает усмешку – легкий, непринужденный звук. – Кажется, мы выглядим немного хуже, чем прежде, не так ли?

Это правда. Она выглядит бледной. Исхудавшей. Там, где раньше были глубокие, насыщенные карие глаза с прекрасными вкраплениями голубого и малинового оттенка, теперь вымытые, почти молочные. Они выглядят так, словно она была больна и так и не оправилась от болезни. Харука также не в лучшем состоянии, ведь она уже месяц живет отдельно от Нино и питается из источника более низкого ранга. Однако состояние Юны кажется несколько преувеличенным по сравнению с этим.

Еще одна странность – ее запах. В прошлом сущность Юны была сладкой, но пикантной для природы Харуки, как лимонные деревья, распускающиеся весной. Теперь же ее запах стал кислым. Он отчетливо напомнил ему о шести месяцах, которые он провел, жестоко и болезненно изгоняя ее природу из своего тела.

– Такова жизнь, – говорит Харука. – Чем я могу тебе помочь?

Она морщится, в ее выражении лица сквозит знакомая обида.

– Сразу к делу? Как будто я какой-то ничтожный член твоей аристократии? Мы не виделись семьдесят лет. И ты игнорировал все мои письма. Ты отправлял их обратно.

– Я не мог понять, почему ты пишешь мне так часто и что нам нужно обсудить.

– Я скучала по тебе. – Она делает глубокий вдох, задирая подол платья кончиками пальцев. – Все скучали по тебе. Мне потребовались годы, чтобы разыскать тебя после твоего отъезда. Ты постоянно переезжал.

– Я имел на это полное право.

– Я знаю это, Харука, но… – Она нахмурила брови в явном разочаровании и покачала головой. От этого едва заметного движения ее густые волосы подпрыгивают и колышутся. – Ты ведешь себя так, как будто мы не провели наше детство вместе, как будто мы незнакомцы, которые встретились только мимоходом. Наши родители были друзьями – мои родители до сих пор любят тебя. Мы были связаны и жили вместе. Я знаю, ты мне не веришь, но я очень сильно любила тебя и заботилась о тебе. И до сих пор люблю. Почему для тебя невозможно, чтобы я одновременно любила двух людей?

Харука вздыхает. Его грудь тяжела и напряжена. Это ее аргументы? Оправдывает ли это ее выбор и поведение? Как будто любовь к двум людям позволяет ей вести двойную жизнь. Как будто она имеет право тайно, жестоко потакать всему, чего желает ее сердце. Между тем Харука не получал ничего. Даже доверия, прозрачности и снисходительности верного товарища.