Жажда острых ощущений

— Да вы знаете, спокойно как-то, — растерянно отозвалась Ольга. — А я вот спокойно не могу, меня всю дрожь исколотила!

— Ты не беспокойся, лучше выпей и поешь, — тоном доброй мамы сказала Лариса. — Я сейчас организую.

— Это я всегда пожалуйста, — с радостью согласилась Ардабацкая.

— Вот и отлично.

Лариса нажала на кнопку селектора, и через минуту на пороге ее кабинета появился администратор Городов.

— Дмитрий Степанович, распорядись, пожалуйста, чтобы даме приготовили обед, и поставь бутылочку сухого вина.

— Лучше крепленого, товарищ директор! — Ардабацкая посмотрела на Ларису невинными глазами.

— Крепленого, — повторила Лариса просьбу Ольги для Городова. — И вообще дайте то, что она хочет. А я сейчас уезжаю по делам.

— Лариса Викторовна, мы же не закончили с вами наш разговор, — начал было Городов.

— Я же сказала — уезжаю по делам, — отрезала Лариса. — И вообще, по-моему, сейчас нет таких проблем, которые ты не в состоянии был бы решить самостоятельно.

Она набрала номер телефона Абрамцева и договорилась с ним о срочной встрече, потом встала из-за стола, открыла шкаф, надела шубу и вышла из кабинета. Спустя час они вместе с Павлом уже подъезжали к дому, где жила Екатерина Удальцова.

* * *

— Я вообще-то первый раз принимаю участие в таких сомнительных мероприятиях, — скептически произнес Абрамцев, когда Лариса остановила машину.

— Ничего особенного, это только поначалу страшно, а потом привыкаешь, — попыталась успокоить его Лариса. — Ты понял, что надо делать?

— Да… — угрюмо сказал Абрамцев, доставая с заднего сиденья «Вольво» пакет, в котором находилась бутылка водки и закуска. — Стремно все равно как-то. Витек, как бы там ни было, а мой друг…

— Борис тоже был твоим другом, — возразила Лариса. — И, по-моему, ты должен быть заинтересован в том, чтобы узнать, кто его убил.

— Да-а… — еще раз протянул Абрамцев, скорчил кислую физиономию и вылез из машины.

По свету в окнах они выяснили, что Удальцова находится дома, и, следовательно, не должно было быть никаких осложнений в осуществлении задуманного Ларисой плана. Ждала она, однако, довольно долго — где-то часа два с половиной.

Наконец на улице появился Абрамцев, который мрачно заявил:

— Путь свободен, можно начинать.

Лариса вместе с ним поднялась в квартиру Удальцовой. На кухне, которая, по словам импульсивной Кати, совсем недавно было заряжена отрицательной энергетикой, на столе стояла почти выпитая бутылка водки и была свалена куча снеди. Всего лишь вчера отмечали девять дней со дня смерти Фомина. Павел не смог вчера присутствовать, поэтому легко нашел предлог, чтобы посидеть с Удальцовой и почтить память ее мужа.

Однако он преследовал свои цели — во время трапезы он подлил в рюмку хозяйки дома снотворное. Оно подействовало через два часа, и к моменту появления в квартире Ларисы Катя спала в гостиной на диване.

— Я сам отнес ее туда, — сказал Абрамцев. — Вообще она очень сильно нервничала, было видно, что ее что-то очень тревожит. Словно груз какой-то непосильный на душе лежит…

— Ты спрашивал ее про Лохмана?

— Да. Но она старательно обходила эту тему, даже запретила мне упоминать его имя.

— Никаких намеков на нежные отношения?

— Абсолютно. Наоборот — даже проскальзывало негативное отношение к персоне нашего друга.

— Ну, что ж… Я думаю, что после наших с вами, так сказать, оперативных мероприятий будет ясно, что происходит на самом деле. Пора начинать…

— Да, — вздохнул Абрамцев и раскрыл принесенный только что из машины Ларисы чемодан с различными приборами и инструментами.

Он стал раскладывать их на кухонном столе, с которого Лариса убрала остатки трапезы.

— Она долго будет спать? — настороженно спросил вдруг Абрамцев.

— Часов десять, — спокойно ответила Лариса. — Так что времени у нас более чем достаточно.

Павел снова вздохнул и включил прибор. Задача его заключалась в том, чтобы поставить в квартире Удальцовой жучки, с помощью которых можно было вести прослушивание всего, что здесь происходит. Как утверждал Абрамцев, с расстояния триста метров это было вполне возможно.

Павел выглядел хмурым и подавленным. Он методично вскрывал розетки, потом ставил туда маленькие металлические кругляшки, закручивал. Но было видно, что делает он это без особого энтузиазма.

— Мне кажется, что ты в чем-то разочарован… — осмелилась нарушить молчание Лариса.

— Скорее, в ком-то, — отозвался Абрамцев. — Хотя… Внутри Витька всегда бурлили какие-то демоны. По сути, он очень расхлябанный человек, нет в нем морального стержня.

— Ну не знаю. Мне кажется, что и Удальцова и Борисова также выглядят в этой истории не очень-то красиво.

— Я всегда догадывался, что у этих баб не все дома. Впрочем, Витька тянет к таким женщинам, — вздохнув, констатировал Абрамцев.

— Что касается психической патологии, то я бы выразилась так: здесь алкоголик шизофреником погоняет, — иронично заметила Лариса.

— Да, как говаривал незабвенный Мюллер из «Семнадцати мгновений весны», с непрофессионалами невозможно работать — нельзя предугадать, что они будут делать в следующий момент, — снова вздохнул Абрамцев.