Жажда острых ощущений

…Абрамцев, выслушав эту тираду Удальцовой, повернулся к Ларисе и, нахмурившись, сказал:

— Я всегда говорил, что у этой бабы шифер давно снесло к чертовой матери…

Лариса ничего не ответила. Она ждала развития событий, которые, судя по всему, обещали быть насыщенными.

Удальцова пребывала в ванной долго, как и обещала, где-то около часа. Лохман в это время спокойно лежал и раздумывал. Было тихо, но создавалось ощущение, что это затишье перед бурей.

Наконец Катя, запахнувшись в свой домашний халат, вернулась в комнату. И тут Лохман решил взять инициативу в свои руки:

— Катя, по-моему, главный вопрос на сегодня звучит так: «Как мы будем жить дальше?» А ты думаешь совершенно не о том, о чем следует. Далась тебе эта Арина! Да нет ее уже в нашей жизни, нет! Как ты не поймешь!

Лохман говорил все это горячо, с обилием жестов и брызжа слюной. Катя смотрела на него тем не менее недоверчиво, насупив брови. Она выждала паузу, а затем вклинилась:

— А по-моему, главный вопрос в том, где деньги моего мужа!

— И это тоже! — с горячностью поддержал ее Лохман. — Но я в этом направлении уже принимаю меры.

Удальцова удивленно подняла брови и села в кресло. Она закурила, положила ногу на ногу, картинно выпустила дым и спросила:

— Ну, и какие же меры ты предпринимаешь?

— Всему свое время, Катя, — загадочно произнес Лохман.

— И когда же это время наступит? — Удальцова угрожающе повысила голос.

— Совсем скоро, — попытался успокоить ее Лохман.

— Меня этот ответ не устраивает. Я постоянно вспоминаю, что делал Борис в тот самый день, когда, по словам москвичей, он обналичил деньги.

— И что же?

Удальцова процедила:

— Амнезия проклятая замучила… Это было как раз накануне того, как он напился и въехал в столб.

Она затушила сигарету в пепельнице, закрыла глаза и задумалась. Где-то с минуту Катя терла виски и напрягала память.

— Ну, поехал он в банк, потом заехал на работу. Покрутился часа три, места все себе не находил… Дальше не помню, хоть убей!

Она замолкла, полулежа в кресле с закрытыми глазами.

— Стоп, Лохман! — неожиданно встрепенулась она. — Ты сам-то можешь восстановить этот день в памяти? Эта шлюха, не будем больше упоминать ее имя всуе, ночевала тогда у тебя?

Лохман наморщил лоб. Он вспомнил день, который предшествовал тому, когда Борис появился у него на квартире и там встретил Арину. Это был четверг, и, следовательно, Арина не могла быть с Виктором. Она приходила к нему обычно в пятницу, субботу и первые дни недели. В среду и четверг она, как правило, проводила вечера со своей дочерью.

— Нет, мы с ней только перезванивались, — твердо сказал Виктор.

— Значит, он был у нее. И, следовательно… Деньги тоже у нее! — Удальцова, казалось, была просто поражена своим неожиданным открытием.

Лохман же, потрясенный, молчал, не в силах ничего ответить.

— Итак, — сжав губы и кулаки, произнесла Катя. — Сейчас мы едем к ней и берем ее тепленькую!

В это самое время Лариса посмотрела на часы. Они показывали половину десятого. Судя по всему, Арина вместе со своей дочерью должна была находиться дома.

— Сейчас не надо, — попытался остановить ее Лохман. — Слишком много шума будет, если ты имеешь в виду крайние варианты.

Где-то с полминуты Лохман и Удальцова пристально смотрели друг на друга. Они прикидывали в уме, можно ли доверять друг другу и насколько уместным будет тот шаг, который Лохман дипломатично охарактеризовал как «крайний вариант».

— Когда же ты считаешь это лучше всего сделать? — холодно спросила Удальцова, наливая себе водки со спрайтом.

— Чуть позже, лучше даже завтра.

— Никаких завтра, едем прямо сейчас! — упрямо заявила Удальцова.

— Сейчас не надо, необходимо все обдумать.

— Что обдумывать-то? Все ясно как божий день. И теперь понятно, кто виноват в его смерти… Боже мой! Какая же я была дура! — Удальцова схватилась за голову.

Лохман, совершенно ошарашенный словами своей любовницы, налил себе водки и выпил. Где-то минуту они молчали, напряженно обдумывая ситуацию.

— Не может быть, — произнес Лохман наконец, нервно закуривая сигарету.

— Что не может быть? — тут же отреагировала Катя.

— Это я так, — рассеянно ответил Виктор. — Мне, наверное, надо принять ванну. Ты разрешишь это сделать?

— Да, пожалуйста, — пожала плечами Катя.

И в наушниках надолго воцарилось молчание. Лариса с Абрамцевым долго не решались заговорить друг с другом. Молчание первым нарушил он.

— Мне кажется, что в деле появляется новый подозреваемый, который долгое время рассматривался нами как жертва.

— Ты об Арине? — задумчиво спросила Лариса.

— Да, о ней, сердечной, — последнее слово Павел произнес с сарказмом. — Вся эта история с похищением и изнасилованием, по правде сказать, очень мутная. Похоже на то, что она сама себе готовила алиби. Да и Лохман как-то странно ведет себя в разговоре с Катей.

Лариса ничего не ответила, она сняла наушники и положила их на переднюю панель автомобиля.

— Уши устали, — призналась она.

— А я устал от другого, — вздохнул Абрамцев. — От лицемерия и продажности. Ведь Витек, елки-палки, а! Дружбан, блин… А Арина!