Есть такие люди, кои ни о ком добраго говорить не могут. Когда токмо о малейшей чужой погрешности узнают, то повсюду её разглашают, смеются и радуются о том, что ближний их погрешил. Они же часто лгут, и многое сами выдумывают, таковые люди действительно сами себе вредны; ибо делают, что всяк их убегает, и никто не хочет им помогать; ниже с ними обходится. Никому не приятно, чтобы кто худо о нём говорил, и всяк ненавидит того, кто его таким образом или презрительным или ещё и нещастливым сделал.
До сего надлежит и сие, что мы иногда из должнаго к другим почтения, принуждены бываем казаться, что отступаем от нашего мнения (лишь бы то правде или любви ближняго было непротивно); ибо в противном случае почтут нас безразсудными, упрямыми и надменными, и чрез то потеряем ту благосклонность, которою пользовались у людей вышших степеней. Никогда не надобно забавлять собрания разсказами погрешностей других людей. Когда кто о ком нечто вредное разсказывает, то таковыя вести или справедливы, или сомнительны. Буде они сомнительны, то надобно стараться разумным образом таковое оглашение от того человека отвратить: буде же one справедливы, то надобно показать своё сожаление, что человек сей впал в таковой проступок. При том надобно стараться погрешность его, представляя человеческую слабость, сколько можно уменьшать и о собственных своих недостатках помнить.
Понеже хвастовству редко верят, а долго никогда, и как скоро оное в нас узнают, так скоро делаемся мы смешными и презрительными; того ради надлежит сего порока убегать. Хвастовством оскорбляем мы разумных людей; поелику кажемся, что их такими глупыми почитаем, как будто они не в состоянии усмотреть в нас недостатка тех преимуществ, о которых мы их уверить хотим.
Когда бы все люди разумны и добры были, то худыя следствия лжи могли бы каждаго от сего порока отвратить. Однако, как много таковых, кои столь глупы, что до неистовства упиваются, хотя и знают, что они чрез то и здоровье своё повреждают, и имения лишаются; или которые столь ленивы, что ничего делать не хотят, хотя и знают, что чрез то в бедность и недостаток впадают: подобно тому много и таковых, кои неправду говорят, хотя и ведают, что чрез ложь вероятие и доверенность у других людей теряют, и по обнаружении лжи своей повсюду гонимы и ненавидимы бывают.
Проклинания и клятвы обыкновенно людьми напрасно употребляются.
Некоторые люди, а особливо извощики, думают, что скот проклинания более слушается; однако причину того не в проклинаниях, но в крепком голосе искать надобно. Проклинания ни к чему не служат, как только показать другим, сколь мы сердиты и свирепы и что
Когда разговор бывает о вещах, о коих мы или ничего, или очень мало разумеем, го лучше всего молчать; а когда об оных нас спросят, то надлежит нам в незнании нашем искренно признаться; для того, что таковое признание никогда нам не может столько вредительно быть, сколько то, когда в такие разговоры вмешаемся, коих не разумеем, и из которых часто со стыдом и посрамлением узнаем, что благоразумнее бы было, когда мы молчали.
Когда кто говорит, а особливо кто старее или знатнее нас, то великая неучтивость речь у него перебивать. Когда дело твоё не самой крайней важности и медление терпящее, то не должно никогда прежде начинать говорить, пока другой не перестанет.
Надлежит нам слова ни очень скоро, ни очень протяжно выговаривать, не петь, но говорить, голос свойству вещей согласно переменять, и все слоги ясно произносить. Когда же мы для того речей не договариваем, что не хотим взять на себя труда, вразумительной и умной дать ответ, тогда таковая поступка по справедливости в грубость вмениться может.
Часть II
О ПОПЕЧЕНИИ О ТЕЛЕ
Глава первая
О ЗДРАВИИ
1) Здравием тела нашего называем мы то состояние, когда тело наше свободно от всех недостатков и болезней.