Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

– С полчаса. Мне очень жаль, что я вас разбудил, я старался быть тише. Вы так глубоко спали, что я подумал – у меня получится остаться незамеченным. Вы не беспокойтесь, я больше так делать не стану. Просто, действительно, очень понадобилась эта тетрадка. Еще очень рано, семи нет. Вы спите, а я пойду. Всего доброго?

– Да, да... Скажите, здесь больше никого не было? Может быть, вам кто-то встретился, если не в квартире, то на лестнице?

– Нет. Я никого не видел, – покачал головой хозяин.

– А не было внизу большой черной машины?

Он ответил, что не было, еще раз простился и вышел. Я услышал, как стукнула входная дверь. Значит, сон? Невероятно. Может быть, вчера эта Эля из клуба угостила меня чем-нибудь эдаким? Да нет, я ничего такого не помню.

На часах было семь утра, я чувствовал себя неплохо. До встречи с дядюшкой было еще достаточно времени, и я решил поваляться в ванне, полистать журнал, выпить кофе... В горячей воде у меня как-то странно заныла правая рука, я поглядел на место, чесавшееся, словно после комариного укуса, и, конечно же, испытал глубокое волнение, увидев след от укола в локтевую вену. Желание сна стало совсем ничтожным. Я встревожился, принялся осматривать себя еще более внимательно, даже вылез из ванны и попытался разглядеть себя со спины в зеркало, правда, из этой затеи мало что получилось. В сильно расстроенных чувствах я провел оставшийся час, оделся, вышел на улицу и пошел к дому Мемзера. В любом случае ответ я смогу получить только от него.

Оказалось, что дядюшка уже ждал меня, притом, если можно так выразиться, в представительском варианте: у дома стоял уже не один, а два черных мастодонта, совершенно одинаковых. Дядя опустил черное непроницемое стекло, приветливо потряс рукой:

– Сережа, давай быстрее! Бегом! Садись с другой стороны, поехали!

Едва я очутился в салоне, как он приобнял меня за плечи, отстранил, всматриваясь в мое лицо:

– Смурной. Не выспался, конечно?

Я посмотрел на него и решил ни о чем не спрашивать.

Глава 10

Паша продался Мемзеру без остатка и сразу. Его не волновали последствия, он знал, что для него плохих последствий не будет. «Хитрые жиды, – сказал сам себе Павлик, – хотят меня сделать крайним. А я крайним не буду. Я и вишенку съем, и косточкой не подавлюсь».

Назвать теперешних хозяев страны людьми умными, разумеется, можно. Скорее всего, это и впрямь соответствует действительности. Умный человек всегда приятен, его видно издалека, он заметен благодаря своим поступкам и умениям. Основным умением нынешней власти явилась способность считать. Звезды в небе, травинки в поле, а также песчинки в каком-нибудь море, например Каспийском, их не волновали, сдается, даже в детстве. Иначе откуда, спрашивается, этот железный практицизм, эта несокрушимая способность «пилить» и «дербанить», да и сами эти словечки, от которых за версту несет откровенной уголовщиной, откуда? Прав, прав был старик Солженицын. Чего еще ожидать от страны, где половина сидела, а другая половина писала доносы и охраняла посаженных? Финансовая глобальная идея тем пришлась по душе этим «пильщикам», что позволяла им, как людям, от чьих решений зависило все в этой стране, молниеносно разбогатеть, увеличить собственный капитал по схеме гипотезы возникновения Вселенной в результате космического взрыва: трах-тарарах – и вот оно, в слитках, ассигнациях, ценных бумагах, дворцах, бриллиантах, словом, во всем, что имеет в этом мире свою особую цену, если во главе списка активов стоит реальная, поддержанная в очередной раз оболваненным народишкой власть. За короткое время, прямо на глазах у Мемзера, сколотилось в России сообщество «пильщиков», которые никого не боялись, потому что бояться им было некого, потому что во главе всех российских пильщиков встал бригадир, который был и сам не прочь поскорей оприходовать выделенную ему по праву старшинства лучшую делянку. И мало того, что у самого было, так он еще и от других делянок получал, а ежели кто, к примеру, артачился, тех в места холодные, чтобы и там пилить продолжали, но только уже не иносказательно, а в прямом, значит, смысле, а делянка ихняя конфисковывалась. Одним бригадиром, конечно, дело обойтись не могло: страна большая, пока на одном краю со сна потягиваются, на другом спать укладываются, – и взял себе бригадир помощников. Как раз те делянки, которые освободились, он этим помощникам и передал. Вот к такому-то бригадиру пильщиков и зашел Павлик, чтобы о жизни поговорить, о всяких там приятных разностях, и заодно предложение Мемзера как следует обсудить.

* * *

«Бригадир сидел при полной власти, в пиджаке, рубашка расстегнута по последней моде. На руке – Паша всякий раз забывал рассмотреть, на которой именно, – большие часы с гравировкой «За всё» на задней крышке. В углу кабинета – знамя с кистями, вышитое ивановскими ткачихами, – подарок. Над головой бригадира висел портрет двуглавого орла, обрамленный в тяжелую раму. Портрет изображал этого самого орла и больше, собственно, ничего не изображал...»