Жажда смысла. Практики логотерапии по Виктору Франклу

Например, когда я писала книгу о Мандельштаме и была полностью погружена в работу, нужные книги буквально падали мне на голову. Первый раз, когда это случилось дома, я просто порадовалась, что нужная книга, о которой я совсем забыла, свалилась на меня – вот так совпадение! Но потом в Нью-Йорке, в книжном магазине, в отделе книг на иностранных языках с полки соскользнула прямо мне в руки еще одна книга, о существовании которой я до той поры и не подозревала! И пару недель спустя, в Бостоне, опять же в книжном магазине, где я искала стихи Мандельштама, переведенные на английский (то есть – погрузилась уже настолько, что, стремясь лучше понять поэта, стала читать интерпретации его стихов на других языках – это, как оказалось, очень много дает при исследовании творчества), – так вот, в книжном магазине, стоя с томиком переведенного на английский Мандельштама, я ощутила удар по макушке и, поймав падающую с верхней полки книгу, даже не удивилась: книга была посвящена творчеству Мандельштама – а как же иначе!

Опыт работы над анализом «книги жизни» пациентов свидетельствует: осмысленное отношение к времени собственной жизни, творческий подход к определению целей и осознание своих ресурсов существенно влияют на качество жизни, порой кардинально меняя ее течение.

Смыслы четвертого возраста – идеальные и реальные

С понятием «третий возраст» знакомы все. У нас его называют возрастом старости. Однако старение имеет свои возрастные градации. ВОЗ предлагает следующее:

– пожилой возраст (начало старения) – 60–74 года;

– старость – 75–89 лет;

– долголетие (возраст патриархов) – 90 и более лет.

Надо учитывать, что возрастные границы явно сдвигаются: если в XIX веке старыми считались 40-50-летние, то в XXI веке трудовая и творческая активность тех, кому за 80, никого не удивляет и воспринимается как нечто, соответствующее общественным чаяниям. Поэтому градации ВОЗ носят условный и временный характер. Возможно, через десяток лет возрастом старости станут определять период от 80 до 95, а отсчет возраста патриархов пойдет, начиная с 96 лет.

Необходимо создавать социальные и психологические предпосылки для полноценного, наполненного смыслом проживания «четвертого возраста» (от 75 и выше). Этому и будут посвящены мои заметки. Проблемы старости нешуточны. По данным ВОЗ, к группам риска относятся: а) те, кто старше 70 и живут в одиночестве; б) люди старше 80; в) живущие в домах престарелых; г) люди преклонного возраста, живущие в изоляции, без контактов с обществом; д) бездетные старики; е) старые люди в состоянии инвалидности; ж) престарелые супружеские пары, в которых один из партнеров серьезно болен или инвалид; з) экономически необеспеченные старые люди (те, у кого низкие пенсии без накоплений).

Именно с бедностью связаны и другие проблемы. К ним относится низкий престиж стариков, уже не способных улучшить свою ситуацию. С этим связан и «негласный общественный сговор», с которым так или иначе вынужден согласиться и сам старик, и его окружение, и общественные институты. Согласно этому «сговору», старого человека воспринимают как бесполезного, обязанного довольствоваться малым, принимающего свое нищенское содержание и положение, несамодостаточного и зависимого.

Перечислим социально-психологические явления и установки, делающие жизнь старого человека еще более сложной, а подчас и невыносимой:

– Уход на пенсию связан с появлением «лишнего» свободного времени, которого раньше не хватало, с изменением социальных ролей и с непониманием, куда себя деть, что приводит к жизни у телевизора (а сейчас – у следующего поколения пенсионеров – жизни в интернете).

– Сегрегация, вытеснение из общества, которая оправдывается тем, что пора дать дорогу молодым и сильным. Нетолерантность младших поколений по отношению к старикам, представление, что они не способны работать быстро и четко, и только занимают места молодых.

– Предрассудки, мифы о том, что старому человеку «уже поздно» что-то начинать, что жизнь его ушла, а он способен лишь доживать свой век.

– Одиночество. Сколько бы ни было детей, все они уже давно живут своей жизнью. Друзья и сверстники умирают. Одиночество становится следствием изоляции: окружающие заняты своими проблемами, тогда как старики ограничены (чем дальше, тем больше) в движении и в материальных средствах. Физические и психические силы убывают, что ведет к утрате самостоятельности.

– Унижение и недостойное поведение по отношению к старикам со стороны окружающих, декларирование в их адрес сомнений в их дееспособности. Старики не могут отстоять свои права в учреждениях, что делает их пассивными или, напротив, бессмысленно агрессивными. Неуважение к воле, личности, системе ценностей старого человека ведет к утрате автономии и всякого рода манипуляциям.

– Ощущение, которое можно назвать «отстал от жизни», связанное со стремительным развитием технологий. Старикам порой кажется, что овладеть всеми новшествами они не в состоянии.