Жажда войны

   - Подглядывать не хорошо, вас этому не учили? - очень недовольно сказала она, и полководец уж было открыл рот, чтобы одёрнуть жену, которая разговаривала непозволительным образом с царём Фракии, но Кастор его опередил.

   - Прошу меня извинить, - широко улыбнулся он, - но мы уже отбываем и я хотел попрощаться с тобой.

   - Ой, давайте только прощаться не будем, - засмеялась Лина, подходя к нему и отсылая взмахом руки перепуганного солдата. - Я ещё надеюсь с вами увидеться, так что вместо "прощайте" я вам скажу - до встречи.

   - До встречи Лина, - кивнул Кастор.

   - Ой, а Валерий тоже сейчас отбывает? - вдруг спросила она у мужа.

   - Да.

   - Я тогда потороплюсь. А то он увезёт Алкмену и Фотину, так и не дав обнять их.

   - Иди, - кивнул Максимилиан жене, и она унеслась как ветер, спеша увидеться с подругой, так как Валерий вполне мог забрать жену с дочкой и уехать, никому ничего не сказав об этом.

   Но уехать они не успели, и Лина очень вовремя зашла в комнату принцессы.

   - Алкмена, дорогая, вы уже уезжаете?

   - Да, - грустно ответила она. - Прости, я сама не знала, что мы уже готовы к отбытию.

   - А Фотина где?

   - Пока с Деметрием. Они очень сдружились, - улыбнулась принцесса. - Даже жаль, что приходится уезжать... Фотине будет скучно одной в Пелле, - вздохнула она, - а остаться тут Валерий не разрешает.

   - Ты представляешь, Максимилиан хочет Деметрия с собой взять! - воскликнула Лина, жалуясь подруге.

   - Такого малыша и на войну?

   - Да, и я тоже еду с ним... Алкмена, но я хочу тебя попросить, чтобы ты вернулась в Афины, - очень тихо сказала Лина, обнимая принцессу, чтобы Валерий не услышал. - Здесь самые лучшие лекари и рожать тебе стоит тут.

   - Хорошо, - кивнула она.

   - Дорогая, пообещай мне что приедешь, независимо от желания мужа и от того вернёмся мы к тому времени с Максимилианом или нет, - очень строго произнесла Лина.

   - Конечно, я обещаю, - ответила Алкмена.

   Она уже давно заметила беспокойство подруги, и это явно связанно с разговором с Афиной о её беременности, вот только Лина отказывалась что-либо говорить, а лишь повторяла, что она справится с этим и просила не волноваться. Вот только Алкмена чувствовала, что это связанно с ней. Неспроста же Лина постоянно грустила, когда общалась с подругой, да и вообще старалась встречаться с ней не слишком часто, скрывая свою печаль. А сейчас попросила дать обещание приехать рожать в Афины. Она знала что-то, но не хотела рассказывать об этом.

   Лина последний раз обняла подругу, они пошли, забрали из детской комнаты маленькую Фотину, а Деметрий, как настоящий мужчина подарил ей свою самую любимую игрушку - деревянную лошадку, когда-то давно подаренную Гердой - старушкой оракулом из Митавы.

   - Я не могу поверить в то, что она умрёт, - тихо произнёс Максимилиан, смотря вслед сестре и её мужу.

   Они стояли на дворцовой площади, а Лина держала за руку сына и из последних сил старалась не расплакаться.

   - Я не допущу этого, - ответила она. - Алкмена ещё слишком молода, она не должна умереть.

   - Милая, я думаю, нам стоит послушаться Афину... - начал говорить полководец, но замолчал, увидев решительный взгляд жены. Спорить с ней было бесполезно.

   Конечно, он тоже очень любил сестру и всем сердцем желал, чтобы она продолжала жить... но Афина совершенно чётко приказала не вмешиваться, и ослушаться её, значит навлечь гнев богов.

   - Максим, как ты так можешь говорить? - уже сквозь слёзы спросила она. - Конечно, не мне решать, кому жить, а кому умереть, но я сделаю всё возможное, чтобы спасти её. Понимаешь? Всё!

   Спустя четыре дня

   - Малыш, просыпайся, - сквозь сон услышала Лина голос мужа и недовольно сморщилась. Открыла один глаз, убедилась в отсутствии солнца, и тут же его закрыла обратно.

   - Ещё темно же, - пробурчала она, кутаясь в одеяло.

   - Лина, сегодня свадьба у Тиграна, ты забыла?

   - Свадьба? Ах да... точно... - ответила она, нехотя перевернулась на спину и посмотрела на Максимилиана, грозно нависающего над ней. Он всем своим видом показывал, что недоволен сонливостью жены.

   Лина глубоко вздохнула, собрала всю силу воли в кулак и поднялась с кровати. Спать хотелось невыносимо, и глаза отказывались открываться. Вчера она опять легла только ночью, весь день проведя с главным лекарем Афин - Алеем, а четыре часа сна явно было недостаточно, чтобы организм остался доволен. Но прохладная ароматная вода в купальне должна всё исправить.

   Лекарь, которому на вид было чуть больше пятидесяти, и с длинной, нехарактерной для греков бородой был удивительно умным и мудрым человеком, он быстро понял, что от него хотела жена царя, хотя объясняла она ему суть проблемы довольно скомкано. Говорить всего, что она знала, было нельзя, и поэтому отделывалась общими фразами - Алкмена беременна двойней, она пока не знает, но роды будут сложными и вполне возможно она умрёт, и за семь с половиной месяцев нужно научиться делать операцию кесарево сечения. Узнав о чём идёт речь, лекарь авторитетно заявлял что это невозможно, но увидев шрам на животе Лины, начал внимать всему, что говорила эта удивительная женщина.