Жажда/water (СИ)

Он почувствовал, как ее мышцы сжались вокруг пальцев, когда ее пронзил стрелой оргазм. Ее спина выгнулась дугой, тело накрывала волна за волной, рот приоткрылся, и с губ слетали бессвязные звуки.

Драко пожирал ее глазами, рот наполнился слюной, а член болезненно набух.

Бл*, бл*, бл*.

Она никогда не будет прекрасней, чем в момент, когда достигла своего пика.

Она нужна ему. Прямо сейчас.

Он вытащил пальцы из ее влагалища и яростно стал расстегивать ширинку. Ушло слишком много времени, чтобы высвободить набухшую плоть из стесняющей действия ткани брюк.

— Мне необходимо быть внутри тебя, Гермиона.

Какой-то отчаянный всхлип, сорвавшийся с ее губ в ответ, послужил Драко необходимым согласием. И тут же, стянув с нее трусики ровно настолько, чтобы она высвободила лишь одну ногу из них, пристроился между ее ног.

Лишь только его конец ткнулся во влажную промежность, ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы с грубым натиском страсти не взять ее. Это должно контролироваться. Он не должен причинить ей боль, несмотря на все — на здравый смысл и кару, которые туманили разум в этот момент.

Он склонил голову и снова поцеловал ее, раскрывая ее губы своими и проскальзывая языком во внутрь. Через пару секунд Драко разорвал поцелуй и поднял голову.

Он посмотрел прямо в ее глаза.

— Я люблю тебя, Гермиона, — тихо сказал он.

Он услышал, как она тихо выдохнула. Казалось, что ее глаза искрятся в мерцающих отблесках от камина.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.

И эти слова… их было достаточно, чтобы продолжать жить дальше. Они почти полностью возмещали все — все, что Драко пришло вытерпеть, вплоть до этого момента.

Это были ее слова, и они были о любви к нему.

Лишь на какую-то долю секунды он помедлил, а потом полностью вошел в нее. Картинку перед глазами по краям размыло, и комнату наполнил его громкий стон.

Она чувствовала — это просто неописуемо. Такая горячая, такая мокрая, такая тесная для него. Он даже забыл, как дышать на долгий миг.

А затем он почувствовал, как она бедрами заставляет его начать двигаться. И после этого он враз потерял контроль над собой. Он полностью вышел из нее прежде, чем ткнуться в нее снова. Это чувство вкупе с невообразимо восхитительными звуками, что стекали с ее губ, заставили его потерять последнюю каплю самообладания. Ее плоть вокруг него, и он едва мог связно мыслить. Ни единой мысли. Ни единой, только чувствовать ее. Мягкость, упругость, жар и влажность. И ее тело, ерзающее на полу под ним, когда он снова и снова входил в нее.

— Гермиона… ох*уительно прекрасно…

Рукой он оперся о ее бедро, еще сильнее погружаясь в нее; до предела глубже в нее, вслушиваясь в эти приглушенные постанывания при каждом шлепке его кожи об ее. Ее спина выгнулась дугой, а бедра сталкивались при каждом его броске. Он почувствовал, как ее ногти вонзились в спину и низко зарычал в ответ, и стены вокруг них гулко отразили этот звук. Его губы были где-то в районе ее шеи, и, прежде чем он смог себя остановить, он зубами прикусил кожу, под которой бился ее пульс, да так сильно, что услышал, как она громко вскрикнула от боли. Но это не остановило его. Это не могло его остановить. И рука, что вцепилась в прядь его волос, только подначила его сильнее вцепиться в ее шею. Он мог даже почувствовать вкус ее крови, что засочилась по ее коже.

Теперь его толчки изменились: сначала глубже и вот уже все сильнее, снова и снова. Он почувствовал, что уже почти на грани. И он ненавидел себя за это, и ее — за то, что творила с ним такое. Что так охренительно прекрасно обтекала его член, когда он не мог ни соображать, ни сконцентрироваться, ни удержать себя от того, чтобы толкаться все сильнее и быстрее до этого предела.

— Г… Гермиона, — прохрипел он, и в голосе потонуло предупреждение.

Но ее стоны теперь уже тоже стали громче. Ее тело била крупная дрожь, а ногти уже с силой вонзились в спину. Она тоже была на той же самой грани. Она так сильно вздрогнула, что Драко еще сильнее схватил ее, ускоряя до предела свой темп, заставляя стать гораздо громче этим красивым стонам, слетающих с ее губ.

И вот он почувствовал его — то ошеломляющее чувство вокруг члена, когда ее накрыла волна оргазма: ее спина выгнулась еще сильнее, а звуки, что она издавала, стали до невероятного — бл* — изумительными, чем он слышал прежде, и он сам кончил. Волны долгожданной разрядки обрушились одна за другой так, словно он впервые испытал подобное чувство. Он все никак не мог выровнять дыхание, толкнувшись в нее еще последние несколько раз, пока их обоих не пробило судорогой последних мгновений оргазма.

И затем внезапно, впервые за столько времени, сколько Драко помнил, в его голове все стихло.

Все стало полностью безмолвным.

Он едва мог помнить то чувство — чувство безбрежного спокойствия, подобного этому. Его сознание молчало. Это было таким потрясением, что он едва осознавал или понимал это.

Но это чувство было потрясающим.

Спустя краткий миг, Драко лбом прислонился к ее лбу. В комнате еще слышны были отзвуки его тяжелого дыхания и мягкие невнятные звуки, слетавший с губ Гермионы.