Жажда жить

— Всегда, — подтвердила она. — И так оно и должно быть, так что вы всегда можете возвращаться домой к жене и детям с чистой совестью.

— Не думал, что все так обернется, Грейс, — сказал он.

— Вчера и я так не думала. Потому и не хотела видеться.

— И что же такого вчера произошло?

— Расскажу когда-нибудь. Это не имеет к вам никакого отношения. То, что произошло, и то, что я только что сказала, — совершенно разные вещи.

— Да непохоже.

— Может быть, просто я не знаю, как это объяснить; все дело в том, что я вчера почувствовала, когда увидела вас спустя столько времени. А что касается моего расстройства, так это… я просто поссорилась с двумя женщинами. И я нуждалась в поддержке, тут вы правы. Я была совершенно не в себе.

— Вы влюблены в меня, Грейс? — спросил он.

Она промолчала.

— Влюблены?

Снова молчание.

— Нет?

По-прежнему ни слова.

— Да?

— Такие слова я говорила только дважды в жизни, и один раз это была неправда.

— А когда правда?

— Когда это был мой муж.

— Но не Роджер Бэннон.

— Нет, его я не любила. Только не надо спрашивать, люблю ли я тебя. Может, это лишь то же самое, что было с Роджером Бэнноном.

— Да я бы не отказался.

— Повторяю, может быть, я сама еще не разобралась. Если так, то в один прекрасный день мы будем вместе, а через неделю все закончится.

— Через неделю?

— Так оно и было с Роджером. Неделю мы были вместе, подряд, сколько хотелось, а потом все кончилось.

— Я себе это представлял несколько иначе.

— Мне все равно, как ты себе представлял. Все, что было до той недели, не имеет значения.

— Имеет, иначе бы и той недели не было.

— Да, верно, и все-таки главное — та неделя. Неужели непонятно? Что одной недели может быть достаточно?

— Ну и как, было достаточно?

— Более чем. Неужели ты думаешь, что мы бы и сейчас не могли встречаться? Он-то сразу, как вернулся с войны, попробовал начать все сначала. Люди об этом не знают, но Роджер Бэннон знает.

— А со мной бы ты уехала куда-нибудь на неделю?

— Да.

— Так поедем?

— Если это все, что тебе нужно, давай.

— А что, если мы уедем на неделю, и выяснится, что это не все, что мне нужно?

— Ничего не поделаешь, больше мы не увидимся.

— А вдруг ты полюбишь меня.

— В таком случае мне придется уехать из Форт-Пенна. Сын в школе, дочь скоро поступит. Я смогу уехать. — Она посмотрела на него: — А вот ты нет.

— Наверное, ты права.

— Ну вот видишь, Джек. Именно поэтому фермер все неправильно понял.

— Тогда и я все неправильно понял, — улыбнулся он. — Не поцелуешь меня, Грейс?

— Я бы рада.

— А ну как поцелуем дело не ограничится?

— Пусть.

Они поцеловались, и она не стала сопротивляться, когда его ладонь оказалась у нее под блузкой, а затем под юбкой, а затем достигла колготок.

— Довольно! — вдруг бросила она.

Он убрал ладонь, продолжая, однако, другой рукой обнимать ее за плечи.

— Как скажешь. — Он посмотрел на нее: она нервно покусывала губы и не сводила взгляда с руля. Грейс потянулась к его руке, поцеловала ее и прижала к щеке.

— Эх, и где все мои благие намерения, — вздохнула она и снова взяла его за руку. — Пошли. — Они выбрались из «форда». — Посреди дня. Люди вокруг. Но ты тут ни при чем. Себя не вини. — Они устроились на заднем сиденье редакционной машины, Грейс стянула колготки и откинулась на спинку сиденья.

Когда все кончилось, они вернулись в ее машину.

— Можно еще сигарету? — попросила она.

— Конечно.

— Я ни о чем не жалею, Джек. И ты не должен. Правда, ты все равно будешь терзать себя, но напрасно, это я во всем виновата.

— Да ну? А я где был? По-моему, там же, — возразил он.

— Останавливаться надо было не сегодня. Я думала, что, держась подальше от редакции, положила всему конец, но оказалось, что это не так. Ладно, на следующей неделе я уезжаю. В Калифорнию. Там живет человек, который хочет на мне жениться, и, наверное, так будет лучше. Я, правда, ему отказала, но если приеду, он поймет, что я передумала.

— Но я люблю тебя.

— Это не любовь. Ты просто не смог с собою справиться. На будущей неделе я уеду, и когда тебе снова захочется близости, меня здесь просто не будет, и так будет дальше, а однажды наступит момент, когда этот день вспомнится тебе как какой-то мираж. Вот так. Но главное, ничего не говори жене. Ни при каких обстоятельствах. Потому я и уезжаю, чтобы у тебя не было неприятностей, и если ты считаешь, что должен ей все рассказать, — ошибаешься.

— Что-то ты слишком много говоришь, но, наверное, все правильно.

— Конечно, правильно. Чаще всего я вообще говорю правильно, если бы поступала так же, — вздохнула Грейс. — Ну что, поцелуй на прощание? Тихий, мирный поцелуй.

Он прикоснулся к ее губам.

— Я люблю тебя, — сказала она. — И я счастлива. Будь здоров, Джек.