Жажда жить

— А я никогда и не утверждала, будто я не дурная женщина. — Бетти отвела взгляд от дороги и с улыбкой посмотрела на Грейс. Та улыбнулась в ответ. — Будь у меня твоя внешность, берегись Форт-Пенн!

— Будь у меня моя внешность, берегись Форт-Пенн! — сказала Грейс. Обе расхохотались, но вскоре смех оборвался, и обратный путь до дома Бетти они проделали в молчании. Обе решили, что Грейс достаточно окрепла, чтобы самостоятельно доехать оттуда до Второй улицы, благо это совсем недалеко. Бетти вышла, и Грейс пересела на водительское место.

— Спасибо тебе, спасибо за все, — сказала она.

— Не за что. И ни о чем не надо беспокоиться. Да, тут дело безнадежное, но, думаю, в конце концов это только к лучшему.

— В том смысле, что я сделаюсь благородной дамой.

— Надеюсь, нет, но хотя бы более или менее довольной жизнью женщиной. К тому же у тебя будет по меньшей мере одно преимущество перед женщинами, оказавшимися в похожих обстоятельствах.

— И что же это за преимущество? — полюбопытствовала Грейс.

— Ты точно знаешь, где был твой парень всю неделю и с кем встречался.

— Откуда? А, ты имеешь в виду колонку.

— Ну да, ведь она выходит каждую субботу.

— Все верно, только если он пишет правду.

— Ну, про себя-то уж точно. И мне это нравится, хотя не могу не заметить, что слишком уж мало места себе оставляет для частной жизни.

— Гм. Ну что ж, еще раз спасибо, Бетти. Увидимся во вторник, а может, и раньше, — попрощалась Грейс.

(Субботняя колонка Холлистера выстраивалась по шаблону, не им придуманному: он повествовал о своих ежедневных делах за всю неделю, стараясь называть как можно больше имен. Она занимала второе место по популярности, а наибольший успех у читателей имела пятничная публикация — колонка о его личной жизни. Автору-то она как раз была меньше всего по душе, а больше — понедельничная, стоящая, напротив, в самом низу читательского спроса, зато обильно цитируемая в «Литерари дайджест» и других изданиях.

По понедельникам он комментировал газетные публикации, а также серьезные и несерьезные события.

По вторникам обычно делился впечатлениями о спортивных состязаниях.

По средам публиковалось то, что он называл колонкой графства, материал для которой собирал, разъезжая по городкам и селениям графства Несквехела, болтая с почтальонами, бакалейщиками и фермерами. Это было скучное занятие, но отделу распространения нравилось.

По пятницам темой материала становилась собственная машина, собственный вес, гастрономические пристрастия и антипатии, ремонтные работы в доме, неприязнь к занятиям в саду, усы, жена и дети, иногда — работа. Он всячески старался предстать перед читателями эдаким средненьким американцем: трудолюбивым, но не особенно ловким в обращении с инструментами, предохранителями и пробками; любящим свой автомобиль, который назвал Гастоном, в честь Гастона Шевроле; в меру тщеславным, да и то подсмеивающимся над своим тщеславием. Детей он называл «мисс Дж.» и «мистер Б.», Эмми — герцогиней, и в самом непродолжительном времени так же стали ее называть друзья. Ей это нравилось, но что касается детей, она настаивала, чтобы поминал он их как можно реже.)

— Я знаю одного политика, — сказал Холлистер Мэри, — он живет в Аллентауне, но у него и здесь есть квартира, бывает он в ней не часто.

— Но ведь он поймет, что это для тебя.

— Ты сама-то уверена, что хочешь этого?

— Да, но только потому, что хочешь ты. Надо быть честной с собой.

— Тогда поговорю с ним. Это неплохой малый, и работа его как раз в том и заключается, чтобы оказывать услуги. Он занимается лоббированием. Когда-то у него в Форт-Пенне был дом, теперь — просто квартира.

— Как его зовут?

— Эд Уотчел.

— Слышала про такого. Вроде он попойки здесь устраивал.

— Он самый.

— Тогда я бы предпочла, чтобы это был кто-нибудь другой. Хорошо бы он не знал, что это для тебя. Можно так сделать?

— Уотчел не верит в существование хороших людей, поэтому ничуть не удивится.

— Может, он и прав, и таких людей действительно нет. Хотя я считала себя хорошей.

— Эд, можно попросить вас о небольшом одолжении, — обратился Холлистер к Уотчелу, столкнувшись с ним в холле спортивного клуба.

— Все, что в моих силах или в силах тех, кого я знаю. Выкладывай.

— К политике это не имеет отношения, — оговорился Холлистер.

— Ясно. — Уотчел прищурился и усмехнулся. — Если речь идет о спиртном, могу достать лучшего довоенного, и если немного, то совсем задаром. Беспошлинный товар. Но ты слишком молод, чтобы беспокоиться о спиртном, так что у меня есть подозрение, что речь идет о прекрасном поле.

— В точку, — признался Холлистер.

— Положил на кого-то глаз, Джек?

— Не совсем. Положил глаз, это верно, но вам об этом знать не обязательно. И никому другому, если ты понимаешь, о чем я.

— Чего ж тут не понять? Хочешь поразвлечься с девчонкой в моей маленькой берлоге? На сей раз, надеюсь, не ошибся?

— Ничуть.

— Сегодня вечером?

— Нет, но чем раньше, тем лучше.