Жажда жить

— Э-э… вряд ли. Хотя при желании много чего можно наворотить. Например, засадить миссис Холлистер в тюрьму по обвинению в преступном нападении на человека.

— Но ведь она там, конечно, не окажется, правда?

— Нет, но давайте считаться с возможностью как возможностью, — продолжал Эдгар. — Хотя бы день-другой. Наверное, Холлистер лучше моего знает уголовное право. Иные газетчики доки по этой части. А преступное нападение — это такое дело, от которого просто так не отмахнешься. Далее — ношение оружия тоже может стать основанием для обвинения в попытке совершить убийство. Повторяю, я не знаток уголовного законодательства, но, ручаюсь, пять-шесть обвинений в этом роде против нее вполне можно выдвинуть. К тому же на нашей стороне будет сорок свидетелей, а у нее ни одного.

— Холлистер, — возразила Бетти.

— О, ее адвокат не вызовет его свидетелем, даже если Холлистер согласится, в чем я лично сомневаюсь, — отмахнулся Эдгар. — На месте прокурора я бы вызвал сорок человек, готовых засвидетельствовать, что Грейс оттолкнула Холлистера…

— Да, и на присяжных это произвело бы неотразимое впечатление, — заговорила Грейс. — В законах я плохо разбираюсь — честно говоря, в суде ни разу не была, — но разве в романах и пьесах не говорится, что в таких случаях адвокат ответчика начнет всячески намекать, почему я оттолкнула его?

— Совершенно верно, — кивнул Эдгар.

— И это еще одна причина, по которой мы не пойдем в суд, — сказал Брок. — Сорок человек только что вроде как пришли к такому заключению. — Он криво усмехнулся. — Не хотелось бы мне быть одним из этих сорока, и в то же время не могу про себя не думать, что ты оттолкнула Холлистера, а не меня, своего брата.

— В тебя бы она не выстрелила, это я точно знаю, — возразила Грейс.

— Такой стрелок, как Эмми, может попасть в кого угодно, — гнул свое Брок. — Эмми, Милый враг, вот как мы будем называть ее отныне.

Все, кроме Рене, улыбнулись этой простодушной шутке.

— А Грейс у нас воплощенная Грация, — подхватила Бетти. — Милый враг и Грация. Именно так. Но ты инстинктивно все правильно сделала, — не обижайся Брок, но так оно и должно было быть. И ты продемонстрировала настоящее мужество.

— Это Джек продемонстрировал настоящее мужество, — возразила Грейс. — Он бросился к ней, когда пистолет был еще у нее в руках.

— Повторяю то, что сказал о ее меткости, — вставил Брок. — Чем ближе к ней находишься, тем меньше угроза. Так что о мужестве я бы не стал говорить.

— Ну а я стала. Высший балл за храбрость.

— Присоединяюсь, — сказал Эдгар.

— Так, стало быть, ты не думаешь, что это был просто спектакль? — спросил Брок. — Ведь сама же говорила, что стрелять она не собиралась, просто нервы сдали.

— Выходит, это я устроила спектакль.

— То есть на самом деле, заговаривая с ней, ты не считала, что все дело в нервах?

— Не знаю. Нет, все же, наверное, просто сорвалась. Во всяком случае, тогда у меня мелькнула мысль, что на самом деле она не собирается никого убивать, — задумчиво сказала Грейс. — Я ведь оказалась единственной, кто ее видел. Вы с Джеком стояли передо мной, я посмотрела через его плечо и увидела ее, увидела, как она поднимает пистолет и нажимает на курок, и оттолкнула Джека…

— Сначала оттолкнула, а уж потом раздался выстрел, — поправил Брок.

— Вряд ли. У меня не было времени раздумывать.

— Вот вам потенциальный пример того, как адвокаты зарабатывают себе на хлеб, — назидательно произнес Эдгар. — Противоречащие одна другой истории, или, вернее, версии одной и той же истории, настолько различные, что могут показаться двумя отдельными историями. Вот так и подрывается доверие к свидетелю.

— Ради Бога, Эдгар, мне хотелось бы дослушать Грейс, — сказала Рене.

Все невольно повернулись к ней и согласно кивнули.

— Извините, — сказал Эдгар.